Чейз
Жизнь — несправедливая штука.
«Несправедлива» — это, блядь, очень мягко сказано.
Меряя шагами свою спальню, я испытываю непреодолимое желание разгромить всю эту долбаную комнату. Всё здесь напоминает мне о ней. Её огромная нераспакованная коробка с обувью, стоящая в углу. На ночном столике — горсть заколок для волос. Розовые трусики рядом с моими боксерами, которые мы оставили валяться на полу, когда проснулись и занялись любовью по дороге в душ.
Выхожу из комнаты, стараясь не обращать внимания на боль в сердце, но тут же обнаруживаю, что пялюсь на желтую стену.
Когда закрываю глаза, то вижу яркий, солнечный цвет платья маленькой Сары, он прекрасен и совершен. И все же, когда открываю глаза, я не могу подобрать этот гребаный цвет. Снова закрываю глаза, и мое сердце сжимается в груди, когда вспоминаю маленькую девочку, которой совсем не место на оживленной дороге. Она улыбается самой очаровательной в мире широкой улыбкой. Золотистые кудряшки развеваются на ветру. Её милое желтое платье делает Сару красивее любого цветка на белом свете.
У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю, каково это — осознать, что уже слишком поздно. Что независимо от того, как сильно я дергаю руль, чтобы объехать их, моя машина все равно перевернется и раздавит их. Я помню тот момент, когда пришел в себя в больнице несколько дней спустя после медикаментозной комы из-за бесчисленных операций по удалению куска металла из черепа, и первое, что я сказал: «Пожалуйста, Боже, пусть они будут в порядке».
Как оказалось, они не были в порядке, мать твою.
Я убил их.
Я убил мужчину и его милую малышку.
На глазах у его жены. На глазах у её мамы.
Полный пиздец!
Когда Эшли пришла навестить меня, я плакал без остановки, и мои слёзы не имели никакого отношения к невыносимой, бесконечной боли, поселившейся в моей голове. Она посмотрела на меня заплаканными глазами.
«Ты убил их», — сказала она.
«Ты уничтожил всю семью этой женщины», — сказала она.
Я умолял её простить меня. Пытался объяснить ей, что это был несчастный случай. И все же она призналась мне, что никогда не сможет смириться с тем, что я убил мужчину и маленькую девочку — случайно или нет. В тот вечер она бросила мне на колени свое кольцо вместе с моими мечтами.
Когда снова открываю глаза и смотрю на дразнящую желтую стену, я подавляю мучительный вопль, который грозит вырваться прямо из моей души. Заметавшись по комнате, я нахожу свой телефон и в сотый раз пытаюсь дозвониться до моей Тори. Чтобы заставить ее понять.
Когда она берет трубку после третьего гудка, я начинаю умолять. Но всё, что слышу в ответ — это пьяное хихиканье на заднем плане.
— Тори, — громко говорю я в надежде, что она услышит меня и прислушается. — Пожалуйста, прости меня, детка. Я и понятия не имел, что ты та самая женщина, у которой я все отнял. Ты должна поверить мне, когда я говорю, что у меня просто не было времени отреагировать. Я пытался. Твою мать, я пытался, но не смог вовремя объехать их.
Её бормотание становится все тише и тише, пока я не слышу, как она набирает ванну. Я прижимаю телефон к уху и тихо прислушиваюсь к звукам, которые издает Тори. Вся её косметика здесь. Её средства для волос. Средства для ванны. Черт возьми, даже её зубная щетка здесь.
На дрожащих ногах, телефон все еще отчаянно прижат к моему уху, я ищу чемодан. Расстегнув молнию, бросаю его на кровать и начинаю складывать вещи, которые ей понадобятся. Бросаю две пары туфель в чемодан, но остальные собираюсь оставить у себя для выкупа. По крайней мере, пока она не начнет разговаривать со мной.
— Ну почему? — рыдает Тори на заднем фоне, и я падаю на кровать, вновь услышав её голос.
Потому что... жизнь несправедлива.
Сердце ноет в груди.
Когда Тори умоляет Бога оставить её к чертовой матери в покое, я резко возвращаюсь в опустошающие воспоминания о том, что произошло несколько часов назад на кладбище.
— Теперь ты счастлив? — кричит она в небеса. — С меня хватит, мать твою! Ты больше не сможешь причинить мне боль, потому что мне больше нечего терять.
Я. У тебя есть я.
Я тянусь к ней.
— Тори, я люблю тебя. Мы сможем это решить. Пожалуйста. Ты обещала никогда меня не покидать.
Она резко поворачивает голову в мою сторону и смотрит на меня убийственным взглядом. Её заплаканные глаза наполнены ненавистью, и всё моё существо сжимается от одного её взгляда.
— А ты обещал никогда не причинять мне боль.
Сломанные нарциссы брошены к моим ногам, и Тори уходит от меня, рыдая так громко, что мёртвые могут проснуться. А я смотрю ей в след, протянув руки и умоляя вернуться ко мне.