– Я знавал и лучшие дни. Полагаю, что жара загнала антилоп нильгау слишком далеко в глубь холмов.
– Вы присоединитесь к нам на вечере по случаю дня рождения мистера Шедуэлла?
По случаю дня рождения. Так. Это объясняет бальное платье и жемчуг, вплетенный в золотые волосы.
– Мистер Карлайон упомянул об этом, – признался Росс, – но я боюсь, что...
Тут он умолк, заметив, что Мора его больше не слушает. Она смотрела Россу за спину, широко раскрыв свои фиалковые глаза; он поспешно обернулся и увидел, что в ворота резиденции въезжает экипаж на больших колесах, в котором сидят двое мужчин. В одном из них Росс узнал жениха Лидии Карлайон Теренса Шедуэлла, второй был ему совершенно незнаком.
Росс повернулся к Море:
– Кто это?
– Чарльз Бартон-Паскаль. Знакомый мистера Шедуэлла.
В голосе Моры прозвучали новые нотки. Неодобрение? Неприязнь? Или, может, восхищение? Что бы ни было, это повлияло на девушку. Выражение радостного ожидания исчезло.
Росс нахмурился; Мора, подметив это, заставила себя рассмеяться.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, капитан Гамильтон. Вы придете на вечер?
– Да, – неожиданно для самого себя ответил Росс, хотя минуту назад и думать не думал о подобном ответе. Он не был по натуре человеком светским, но сейчас внезапно улыбнулся Море. – Мне, наверное, следовало бы переодеться во что-то более подходящее к случаю, как вам кажется?
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел прочь.
Когда минут через двадцать он появился в гостиной Карлайонов, вечер был уже в разгаре. Девушки в ярких вечерних платьях флиртовали с офицерами, большинство которых облачилось в великолепные мундиры полков, никому не ведомых за пределами Индии. Гражданские лица были сплошь высокопоставленными чиновниками колониальных ведомств, многие из них надели медали и ордена, дабы подчеркнуть, что хоть Бхунапур и одна из самых малых единиц на территории Индии, зато играет серьезную роль в политической и административной жизни огромной британской колонии.
Росс был знаком с большинством присутствующих. Поскольку сегодня он впервые появился в обществе после значительного перерыва, на него обратили пристальное внимание: его с явным удовольствием приветствовали собравшиеся мужчины да и многие леди тоже. Мора разговаривала с командиром скромной бхунапурской пехоты, но не преминула заметить, как затрепетали веера дам, едва Росс вошел в гостиную. Судя по тому, что большинство мамаш сочли нужным тем или иным способом привлечь к нему взгляды дочерей, она пришла к заключению, что капитан Гамильтон считается достойной добычей.
По какой-то причине это ее задело. Нельзя было отрицать, что Росс – наиболее импозантный мужчина на вечере. Высокий и широкоплечий, он пробирался сквозь толпу гостей с удивительной грацией дикой кошки джунглей и был весьма красив в своем темно-красном мундире, который подчеркивал его смуглую мужественность, влекущую и загадочную. Но кто захотел бы выйти замуж за столь темпераментного человека с трудным характером?
«Во всяком случае, не я», – решила Мора.
Незаметно наблюдая за Россом, Мора увидела, что он остановился перед солидной британский матроной, чье имя она не могла припомнить. Вежливо с ней поздоровавшись, Росс повернулся к дочери матроны, девице с волосами, похожими на паклю, склонился к ее руке и сказал что-то, видимо, смешное, потому что барышня звонко рассмеялась. Нахмурившись, Мора смотрела на них: Росс тоже смеялся, и лицо у него приняло естественное и непринужденное выражение, какого она до того не замечала.
– Простите, – спохватилась вдруг она и повернулась лицом к своему собеседнику: – О чем вы говорили, майор Клэпем?
Наконец появился праздничный пирог. Раскрасневшийся от смущения Теренс произнес неуклюжую, но трогательную речь – и начались танцы.
Маленький бхунапурский полковой оркестр великодушно согласился играть на вечере, и как только зазвучала шумная и веселая мелодия «Эльдорадо», нетерпеливые пары пустились в пляс.
В соответствии с импровизированным характером бала миссис Карлайон не следила за танцевальным этикетом, и Мора, не делая специальных записей на особой карточке, танцевала каждый раз с тем, кто приглашал. Она не могла не отметить, что капитан Гамильтон танцует отменно. Судя по тому, как вспыхивали от волнения и удовольствия щеки каждой девушки, которую он приглашал, недостатка в желающих с ним потанцевать не было. Но Мору он не пригласил пока ни разу.
Нельзя сказать, что это ее так уж заботило. В Бхунапуре не было недостатка в подходящих кавалерах, как, впрочем, и повсюду в Индии. Мора взяла за правило мило улыбаться каждому, кто вел ее танцевать, и слушать с повышенным интересом все, что ей при этом говорят.
Тем не менее, она невольно чуть сдвинула брови, когда уже в самый разгар танцев перед ней появился Чарльз Бартон-Паскаль и, низко поклонившись, пригласил ее еще раз. Мора уже потанцевала с ним мазурку и два рила[4], и вовсе не хотела, чтобы он был ее партнером во время куда более интимного вальса. Она открыла рот, чтобы отказать ему, но тут на них обоих пала чья-то тень.
– Прошу прощения, – обратился к Чарльзу Росс. – Я полагаю, что этот танец был обещан мне.
Не дожидаясь ответа, он взял Мору за руку и увел на середину зала.
Час между тем уже был не ранний. Слуги в тюрбанах раздвинули камышовые шторы. Длинные тени протянулись через сад. Гости постарше начали понемногу расходиться, и, хотя музыканты продолжали самозабвенно играть, число танцующих заметно уменьшилось.
Мора ни на что не обращала внимания с той секунды, как Росс взял ее за руку и повернул лицом к себе. Щеки у нее горели, она лихорадочно подбирала слова: нужно что-то сказать... что угодно, только бы он не подумал, будто она сильно взволнована.
Наконец она нашлась:
– Благодарю вас. У меня не было ни малейшего желания еще раз танцевать с мистером Бартоном-Паскалем.
– Не стоит благодарности, – ответил Росс. – Это прямой долг джентльмена. – Заметив ее недоумевающий взгляд, пояснил: – Вы, разумеется, осведомлены, мисс Адамс, что протанцевать с одним и тем же мужчиной четыре раза за вечер равноценно помолвке с ним?
Нет, Мора не была об этом осведомлена. Выходит, Росс пригласил ее только для того, чтобы оградить от претензий Бартона-Паскаля, а не потому, что хотел потанцевать с ней. Ей стало очень горько и обидно, но она, разумеется, и виду не подала.
– Я просто забыла, что светские правила в Индии гораздо строже, чем в Англии, – холодно произнесла она.
– Смею вас заверить, что больше никто не забыл. Ни на секунду. Вам следует всегда помнить, что каждый человек здесь куда более ограничен, чем вы думаете.
Мора взглянула на него, пораженная тем, с какой горечью он это сказал.
– Тогда зачем же вы остаетесь в Индии, если вам все не нравится? Человек с вашими дарованиями и опытом без хлопот найдет себе работу на родине.
– Я остаюсь здесь из-за самой Индии. Она стала мне родной, – строго, почти сурово ответил он.
Мора ни разу не слышала, чтобы кто-то признал вслух то, что было на сердце у нее самой. Она долго молча смотрела на Росса, потом произнесла страстным шепотом:
– И мне тоже.
Пораженный, Росс слегка наклонил голову, глаза их встретились, и они обменялись долгим открытым взглядом. Мора даже не заметила, что музыка кончилась. Росс отвел ее к одобрительно улыбающейся тете Дафне.
– Я совершенно потрясена тем, как вы хорошо танцуете, капитан Гамильтон. Вы должны чаще бывать у нас.
Росс меньше всего этого хотел. Он как мог старался избегать романтических ситуаций, которые занимали скучающих мужчин и легкомысленных женщин в британских резиденциях по всей Индии. Флиртующие, кокетливые и трепещущие девицы и пресыщенные мэм-сахиб в равной мере принимали игры, которые никогда не были ему по вкусу. Какие бы темные желания ни одолевали его, он удовлетворял их вне этого круга, чаще всего в объятиях искусных индианок, умеющих молчать.