Тем не менее Беннет понимал, что он может ее хотеть сколько угодно, но прикасаться к ней не должен больше никогда.
Это его страшно огорчало. Но самое неприятное было то, что он никак не мог от этих мыслей избавиться. Беннет по привычке пытался найти случившемуся какое-нибудь разумное объяснение и не мог. В конце концов он решил, что во всем виновато нервное переутомление. За прошедший месяц он ужасно устал: ему приходилось заботиться о больной матери и с утра до вечера работать в офисе.
Разумеется, свою роль сыграло и то, что все последние дни в Нью-Йорке они были вместе и очень сблизились. Кроме того, у него давно не было женщины. Беннет вспомнил о Дениз и вслух чертыхнулся. Ее образ все реже и реже вставал перед ним. Беннет не мог сказать, когда последний раз о ней думал. Несмотря на то, что они не давали друг другу никаких обещаний, Беннет чувствовал себя виноватым. От этого его настроение еще больше испортилось.
Их отношения строились только на молчаливом взаимном согласии. Им просто было приятно общество друг друга. Бывало, у него возникали подозрения, что во время своих многочисленных поездок Дениз могла переспать с кем-нибудь другим. Но подозрения в расчет не принимаются. Поэтому винить Дениз в том, что сегодня произошло, было бы глупо.
Беннет знал, и это его совсем не волновало, что ради карьеры Дениз переспала кое с кем из начальства. Она сама не делала из этого никакого секрета. Как-то раз она призналась, что для достижения цели готова отдаться мужчине. Помнится, тогда его даже тронули ее откровенные признания.
Он не хотел себя связывать какими бы то ни было обязательствами. Его вполне устраивали установившиеся между ними отношения. Поэтому в тот день он внимательно выслушал Дениз и согласился с ней, сохраняя в душе мир и спокойствие.
Она, как и Беннет, воздерживалась от каких-либо обязательств в их отношениях. Ни он, ни она не делали никаких притязаний на личную свободу друг друга.
Тем не менее у Беннета не было интимных связей с другими женщинами с тех пор, как он начал встречаться с Дениз. Ему казалось, это было бы непорядочно. Ему стало нестерпимо стыдно за себя, ушедшие было угрызения совести вновь проснулись в его душе.
Подумать только, он поступился честью ради того, чтобы ублажить свою плоть и получить сиюминутное удовольствие!
Синтия заслуживает гораздо большего, чем торопливый секс на ковре.
Он просто недостоин находиться рядом с ней!
Такой приговор вынес себе Беннет. Он может сколько угодно ее хотеть, но с этого часа он не должен к ней прикасаться.
Он ее использовал, обидел, а она не стала жаловаться, не закатила ему скандал и ни в чем не обвинила. Наоборот, она облегчила его участь, чтобы он не винил только себя в случившемся, признав, что тоже хотела их близости.
Но себя Беннет обмануть не мог. Он знал, что отныне всегда будет чувствовать себя виноватым. Беннет решил, что временно, пока Синтия живет в его доме, ему лучше появляться здесь как можно реже.
Что бы там ни было, главное – здоровье матери. Он хотел обеспечить ей спокойную жизнь и мечтал видеть ее счастливой. Этот план он уже начал выполнять и не собирался от него отказываться до тех пор, пока доктора не подтвердят, что она окончательно поправилась и ее жизнь вне опасности.
На его лице появилось выражение раскаяния, когда он вновь вспомнил о Синтии. Он предоставит ей все, что она пожелает, не будет ей ни в чем отказывать. Пусть выбирает себе колледж, покупает книги, одежду – все, что угодно. Он готов оплатить любые расходы.
Денежный вопрос занимал Беннета меньше всего. Гораздо важнее было то, что он поклялся избавить Синтию от своих сексуальных притязаний и домогательств. Уже сейчас он догадывался, что сдержать слово будет нелегко.
Ему надо приезжать к матери, чтобы не возбудить подозрений. Но оставаться в доме на ночь не следует. С Синтией он должен вести себя мило и учтиво, как любящий жених, но и только.
«Господи! Дай мне сил избежать соблазна», – взмолился Беннет, потому что ни секунды не сомневался, что ему самому это вряд ли будет под силу.
Беннет начал мерить шагами комнату, бубня себе под нос: «Господи! Господи! Дай мне сил».
11
Синди долго стояла под душем. Упругие, горячие струи воды смешивались со слезами, ручьями бежавшими по ее щекам. Она плакала и плакала и ничего не могла с собой поделать.
«Почему ты не остановила Беннета? Ведь ты же видела, что он оторопел, когда обнаружил, что ты девственница», – винила себя Синтия.