— Где ты шляешься, бестолочь?
Кертис обернулся. Перед ним стояла Мэдэлин в длинном черном платье с глубоким декольте и разрезом на левом бедре. Кертис поклонился и поцеловал ее руку.
— Простите, госпожа, возникли небольшие проблемы… — виновато глядя на хозяйку, сказал Кертис. Она улыбнулась и погладила его по щеке.
— Хорошо, прощаю тебя. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.
— Все, что угодно.
— Во-первых, я голодна… — начала Мэдэлин, и Кертис тут же подставил ей свою руку. Она блеснула клыками и впилась в запястье. Кертис издал еле слышный стон, и затих. Мэдди пила неторопливо, аккуратно, и, наконец, насытившись, отпустила руку Кертиса. Он блаженно улыбался. Мэдэлин притянула его к себе и поцеловала окровавленными губами. Поцелуй получился долгим, страстным. Кертис обнял госпожу за талию и еще крепче прижался к себе. Она тут же отстранилась.
— Довольно, — сказала Мэдэлин. Кертис выглядел недовольным, но подчинился.
— Что-нибудь еще, госпожа? — спросил он.
— Да. Я хочу, чтобы ты отдал вот это, — она вручила ему приглашения, — Амелии Вудс. Или ее брату, Томасу. Они обязательно должны быть этим вечером в «Рассвете». Понял? Найди их.
— Будет исполнено, госпожа.
— Можешь идти, — сказала Мэдэлин, и снова улыбнулась Кертису, который смотрел на нее с настоящим благоговением и преданностью. Кертис поклонился и исчез за дверью. Мэдэлин улыбнулась про себя.
«Прекрасно. Мы снова встретимся… Елизавета».
16 сентября 1856 года. Лондон.
— Она вернулась! — воскликнул Хэллоуин, вбегая в комнату сестры. Мэдэлин стояла у зеркала и любовалась своим новым нарядом.
— И что? — равнодушно спросила она.
— Я так рад!
— Хм… поздравляю… — буркнула Мэдэлин, доставая пудреницу. Хэлл посмотрел на сестру с удивлением.
— Зачем ты пудришься? Ты же итак бледная, как смерть.
— Как? — насмешливо переспросила Мэдди.
— Ох, извини… Мэдэлин?
— Что?
— Ты не рада?
— Чему?
— Елизавета вернулась…
— Знаешь, братец, мне абсолютно все равно, — сказала Мэдэлин, поправляя корсет.
— И за меня не рада? — спросил Хэлл. Мэдди повернулась и посмотрела на брата. У него был печальный вид. Она подошла к нему и обняла.
— За тебя — рада, а вот то, что она вернулась, меня удручает.
— Почему?
— Она не пара тебе, братец.
— Мэдэлин! Опять ты за свое! — возмущенно воскликнул Хэлл, отступая от сестры. Она пожала плечами.
— Мое мнение не изменилось.
— Почему же?! Она ведь замечательная! Добра, приветлива, красива. Что еще тебе нужно?
— Мне? Ничего. Я не собираюсь на ней жениться, и мне плевать на нее.
— Мэдэлин!
— Ну что?
— Не смей так говорить.
— Я буду говорить так, как захочу, Хэллоуин! Она не подходит тебе и точка!
— Ты мне не мать, — прошипел Хэлл, и схватил сестру за руку. Она злобно зарычала.
— ОТПУСТИ.
— Скажи, что ты не против наших с Елизаветой отношений…
Мэдэлин пристально посмотрела брату в глаза, и прошептала:
— НИКОГДА.
Хэлл зарычал и оттолкнул сестру так, что она чуть не упала. Глаза ее округлились и наполнились слезами.
— Хэлл… — пролепетала она.
— Ненавижу тебя, — прошипел ее брат, и кинулся к выходу. Мэдэлин преградила ему путь.
— Нет, прошу тебя… не уходи! — причитала она, — Ты обещал, что всегда будешь любить меня, несмотря ни на что!
— Так и будет. Но сейчас… я тебя ненавижу. Дай пройти, — грубо отчеканил Хэллоуин, и, оттолкнув сестру, вылетел за дверь.
Мэдэлин опустилась на пол, и заплакала. Боль сжигала ее изнутри. Сначала родители… теперь Хэлл… все ненавидят ее. Все отвернулись от нее. И, казалось бы, жизнь кончена. Но только не для нее, Мэдэлин Скрим, вампира, существа без души. Мэдди встала с пола и подошла к зеркалу. «Утри слезы, тряпка!» — сказал ей внутренний голос. И она подчинилась. В тот день, когда она стала вампиром, откололся лишь кусочек от ее сердца, но теперь… оно разбито вдребезги. И осколков не собрать.
Мэдэлин решила для себя, что станет такой, каким должен быть настоящий вампир. Кровожадным убийцей, без сердца и души. И они все заплатят за то, как обращались с ней. Мэдди улыбнулась своему отражению в зеркале и тихонько вздохнула.