— Какое великолепие! — воскликнула она, широко распахнув руки. — Как, должно быть, чудесно, Роберт, быть хозяйкой такого замка и наблюдать с зубчатой стены, как возвращается домой ее рыцарь верхом на коне.
— Несомненно, после семи или более лет отсутствия, — сказал он.
Она рассмеялась.
— Фу, как неромантично! Впрочем, я не отпустила бы его одного. Я поехала бы с ним вместе, участвовала во всех походах, деля все неудобства и опасности его походной жизни.
— Ты не смогла бы, ведь ты женщина.
— Почему? Потому что это не дозволено? Или потому, что я не смогла бы вынести невзгоды? Ошибаешься, я смогла бы спать на земле и все такое прочее. А что касается того, что женщинам не дозволено, то я обрезала бы волосы и отправилась в поход в качестве оруженосца своего рыцаря. Никто бы и не узнал, что я женщина. Я не стала бы жаловаться.
Он рассмеялся и стал еще красивее при дневном свете, чем показалось ей вчера при свете луны.
Когда они спустились, она снова предложила ему поцеловать ее. По правде говоря, спускаться оказалось гораздо труднее, чем карабкаться вверх, и она была рада прислониться спиной к прочной стене и положить руки на его нежные плечи. Он, судя по всему, был сильным, несмотря на худобу.
Его руки немедленно оказались на ее талии, губы — на ее губах, а ее руки обвились вокруг его шеи. Она попробовала выпятить свои губки и сразу же почувствовала, как напряглись его губы. Ее целует мужчина, сказала она себе, высокий и красивый молодой мужчина. В которого она влюблена. Как чудесно быть влюбленной!
— Придется возвращаться, — сказала она. — В мою комнату могут послать кого-нибудь, чтобы узнать, почему я так долго сплю.
— Да, — согласился он, не пытаясь ее задерживать. — Я провожу тебя до конюшен.
Три последних вечера они гуляли по полям, перелескам и берегу озера, расположенного в миле от дома, но в направлении, противоположном развалинам замка. Погода им благоприятствовала. Солнце светило с безоблачного синего неба, а если появлялись облачка, то они были легкими, пушистыми и лишь создавали на несколько мгновений приятную тень, закрывая собой солнце. Они ходили, держась за руки, и делились друг с другом своими мыслями и мечтами так доверительно, как никогда еще и ни с кем.
Он рассказал ей, что отец собирается купить ему офицерский патент, когда ему исполнится восемнадцать лет, хотя сам он мечтает совсем о другом будущем. Пока он жил с матерью, он привык к мысли, что будет и в дальнейшем жить в деревне. Ему нравился такой образ жизни. Но он понимал, что должен чем-то заняться. Нельзя же бесконечно жить в Хэддингтон-Холле, тем более что он не является наследником своего отца.
— Становиться офицером у меня нет желания, — сказал он. — Не думаю, что мне могло бы понравиться убивать кого-нибудь.
Она рассказала ему, что ее мать была англичанкой, а ее дедушка и бабушка, виконт и виконтесса Кингсли, до сих пор живут в Йоркшире. Но папа позволил ей навестить их всего два раза за все время, которое они прожили в Англии. Папа хочет, чтобы она была француженкой и жила во Франции. Тогда как она хочет быть англичанкой и жить в Англии, со вздохом сказала она Роберту. Ей не хотелось иметь две родных страны. Жизнь такая сложная.
Ей хотелось поскорее стать взрослой, чтобы посещать балы и театры, встречаться и общаться с другими молодыми людьми. Правда, за последние несколько дней ее мысли уже не казались ей такими важными. Ей было так хорошо, что она ни о чем не хотела больше думать.
На четвертый день они лежали обнявшись на берегу озера, целовались, улыбались друг другу, смотрели друг другу в глаза. Он легонько прикасался к ее маленьким грудям, а она чувствовала, что краснеет от смущения, однако глаза не отводила и не протестовала. Ей было приятно его прикосновение, и рука его, казалось, находилась там, где ей и должно было находиться. Потом он положил руку на ее талию. Сквозь ткань платья она чувствовала ее тепло. — Роберт, — прошептала она, — я люблю тебя. Ей нравилось, что у него сначала улыбаются глаза, потом губы.
— А ты меня любишь? — спросила она. — Скажи, что любишь.
— Я люблю тебя, — кивнул он.
— Я выйду за тебя замуж, — сказала она. — Конечно, папа будет против, но если он не даст согласия, я убегу с тобой.
Он снова улыбнулся.
— Ты фантазерка, Жанна. Твои желания неосуществимы. Не будем портить оставшиеся несколько дней мечтами о несбыточном. Лучше насладимся тем, что есть.
— Но все возможно, — сказала она, теснее прижимаясь к нему. — Не сейчас, конечно, потому что я слишком молода. Но когда мне исполнится семнадцать или восемнадцать лет и если я к тому времени не передумаю, папа увидит, что я не могу быть счастлива ни с кем, кроме тебя, и даст свое согласие. А если он не согласится, я стану солдатом и поеду на войну вместе с моим рыцарем.
— Ах, Жанна, Жанна, — сказал он, целуя ее в губы и глаза.
— Скажи, что женишься на мне, — потребовала она. — Скажи, что ты хочешь жениться на мне, Роберт!
— Я буду любить тебя всю жизнь и даже после смерти, — подтвердил он. — Ты навсегда останешься моей единственной любовью.
— Но я не то спросила!
— Тс-с! — Он снова поцеловал ее. — Пора возвращаться домой. Мы сегодня гуляем дольше, чем обычно. Не хочу, чтобы тебя хватились.
— Ладно. — Она улыбнулась, когда он поднялся с земли и протянул руку, чтобы помочь ей встать. — Завтра я заставлю тебя признаться, Роберт. Ведь я всегда получаю то, что хочу.
— Всегда? — переспросил он.
— Всегда. — Она стряхнула с платья травинки и взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Волосы у него немного растрепались, отчего он показался ей еще милее.
— В таком случае я приеду к тебе на белом коне в твой восемнадцатый день рождения, — пообещал он, — и мы уедем в сторону заката. Нет, лучше в сторону "восхода и поженимся. И у нас будет дюжина детишек, и все мы будем жить-поживать и добра наживать. Теперь ты довольна?
Она поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку и одарила лучезарной улыбкой.
— Полностью. Я услышала то, что хотела услышать. Разве я не говорила тебе, что всегда получаю то, чего хочу. — Она весело рассмеялась, подумав, что еще никогда в жизни не была так счастлива, хотя и понимала, что ее счастье недолговечно. Она, как и он, знала, что они никогда не поженятся и, наверное, никогда больше не увидятся.
Девочка искренне верила в тот момент, что будет любить его вечно. Он был ее первой любовью, он же будет последней. Ни одного мужчину она не полюбит так, как любила Роберта.
Глава 2
Когда Жанна вернулась домой, отец ждал ее в комнате.
— Жанна? Где ты была? — спросил он по-французски. Когда они были одни, он всегда говорил по-французски.
— Гуляла, — тоже по-французски ответила она и улыбнулась ему. — Сегодня такая прекрасная погода.
— Одна? — спросил он. Она улыбнулась еще шире.
— Мадж не любит гулять, поэтому я не настаивала, чтобы она меня сопровождала.
— Конечно. Трое — уже целая толпа, — не улыбнувшись в ответ, сказал он.
Она настороженно взглянула на него.
— Он незаконнорожденный, Жанна, — строго произнес отец. — Ему не следует даже разрешать находиться под одной крышей с приличными людьми. Если бы я знал, что ты окажешься в такой унизительной компании, я не согласился бы принять предложение маркиза. Полагаю, что он держит здесь своего сына лишь для того, чтобы досадить своей супруге за ее бесплодие. Значит, ты встречалась с ним каждый день, когда тебе полагалось отдыхать?
— Да, — с вызовом ответила она. — Мне с ним весело, папа, а других молодых людей здесь нет. И ты не позволяешь мне участвовать в увеселениях, хотя мне уже пятнадцать лет.