— Не ори, — усмехнулся Костя, похлопав его по плечу. — Любишь — и люби себе на здоровье. Я не против. Более того, я даже готов помочь тебе.
— Как это?
— Молча. Просто удалюсь. Исчезну. Освобожу место. Мы с тобой заключим соглашение, конкордат. Я вам мешать не стану.
Джойстик молчал, глядя себе под ноги. Константин ждал, насмешливо посматривая на него. В комнате продолжали веселиться. Ольга сидела там, в уголке, одна, как-то сжавшись и не отрывая взгляда от балконной двери, за которой маячили две фигуры. Она будто чувствовала, что решается ее судьба.
— Это как-то все… не по-русски, — сказал наконец Джойстик.
— Но ты же еврей.
— Я хочу сказать, что это вообще не по-человечески. Ты словно продаешь ее мне.
— И заметь, даже не торгуюсь. Ну как?
Джойстик обернулся, посмотрел через балконное стекло на Ольгу, губы его стали дрожать. Она встала и начала пробираться мимо танцующих пар к выходу.
— Она уходит, — сказал Джойстик. — Мне догнать ее?
— Далеко не уйдет, — ответил Костя.
Костя прошел через «пьяную» комнату, выбрался в коридор, а затем стал подниматься по лестнице. На верхнем этаже он открыл дверь, ведущую на чердак. Через некоторое время он очутился на крыше общежития. Здесь было гораздо прохладнее, дышалось легко. Ольга в лунном свете, словно в серебристом подвенечном одеянии, стояла возле карниза и смотрела вниз. Константин подошел к ней и обнял за плечи. Она повернулась, лицо ее было мокро от слез.
— Как… ты меня нашел? — спросила она.
— Сюда все плакать приходят, — ответил он.
— А меня земля внизу так притягивала, что я чуть не полетела к ней.
— Ты это из головы выброси. Еще чего выдумала!
— Что же с нами будет, Костя?
— Ничего не будет. Ничего, кроме всего хорошего.
— Звучит глупо. «Всего хорошего» — это означает «до свиданья». Ты решил расстаться со мной?
Костя не ответил. Было на душе гадко и противно. Кошки скребли. А где-то за трубой настоящие коты и кошки начали свой зазывной концерт.
— Слышишь? — спросил он. — Всюду жизнь, как на картине Ярошенко. Мы с тобой в принципе от них ничем не отличаемся.
— Мы с тобой люди, — сказала она. — И должны жить по-человечески, а не по-кошачьи. Иметь семью, детей.
— Детей? Значит, ты ждешь уже не одного ребенка, а несколько?
— И охота тебе все время шутить! Когда же ты повзрослеешь?
— Лет через пять, — наобум ответил Костя. — Вот тогда, может быть, и поженимся. Тогда можно и рожать.
— Я все поняла. Тебе незачем меня утешать или стоять рядом. Лучше всего тебе вообще уйти.
— А вот не уйду! — сказал он, подкручивая свои гусарские усы. Ночь, предгрозовое затишье, лунный свет, кошачий концерт и эта хрупкая девушка перед ним сыграли с ним злую шутку: он стал терять голову от внезапной страсти и возбуждения.
— Оля… — прошептал он. — Ты меня действительно так сильно любишь?
— Да… — ответила она чуть слышно.
— И я… я тебя тоже…
Он вновь обнял ее, еще сильнее и крепче. Начал целовать.
— Пусти! — проговорила она, слабо сопротивляясь. — Не надо… не здесь…
— Здесь и сейчас, — ответил он, влекомый безумной страстью. Его чувства передались и ей. Она сама целовала его и более не противилась. Еще мгновение — и они исступленно повалились на уже разбросанную одежду…
Прошло какое-то время. Ольга вскрикнула от охватившего ее блаженства, Константин тяжело дышал, а в ту же секунду над головами у них сверкнула яркая молния, раздался оглушительный удар грома. Гроза разразилась яростно и внезапно, словно стараясь наброситься на этот грешный город, залить его потоками воды, утопить в ней погрязших во лжи людей.
— Ого! — крикнул Костя, поспешно одеваясь. — Будет Великий Потоп! Одни только мы с тобой и спасемся!
— А я не против! — отозвалась Ольга. — Но нам надо ковчег строить.
— Возьмем только с собой Джойстика, кроме всяких там овец и верблюдов и прочих тварей по паре.
Они перебежали под чердачную крышу, но все равно успели промокнуть до нитки. Костя продолжал «держать в уме» свой план.
— А почему Джойстика? — спросила Ольга, отжимая волосы. — Тогда и ему нужно кого-то в пару.
— А он моим дублером будет, — в наглую ответил он.
— Что ты хочешь этим сказать? — Ольга выпрямилась.
— То, что он тебя очень сильно любит. Он вообще — классный парень. В компьютерах сечет так, что мне и не снилось. Родичи богатые, половина из них в Израиле. Далеко пойдет, я тебе гарантирую.
— Ну и что? Мне-то какое дело? — спросила она настороженно.
— Самое прямое. С ним, как за каменной стекой, не пропадешь. — Костя отвернулся в сторону, не решаясь встретиться с ней взглядом. Степень гадкости достигла предела.