Временный поверенный, вернувшись с фуршета в одной машине с политическим советником, попросил подняться в его кабинет. Закурил гавану, предложил бурбон. Спросил, расслабившись, скинув пиджак и галстук:
- Что будем сообщать в Вашингтон, Грег?
- Здесь интервью принято на "ура", Уинни.
- Еще бы! Даже в своей вопросной части оно получилось розовым.
- Да, верно, девчонка порозовела на глазах. Этот Сергей крутится вокруг нее. Собирается ехать к нам. Ты его проверял?
- В "Гудке" наш человек подтвердил, что у них он в штате работал три месяца. Потом был переведен в "Известия". До того около года числился внештатным корреспондентом. Прибыл из ГРУ.
- Таак! А что говорит наркоминдельский "Филин"?
- "Филин" сообщил, что он до ГРУ работал в НКВД.
- Чекист!
- Выходит, дважды чекист.
- Ничего себе птичка заморская к нам свой клювик навострила. Глядишь, наш Эдгар для нее сеточку-то и раскинет.
- Одна неясность, - Грег отхлебнул бурбона, задумчиво посмотрел в дно опустевшего стакана. - "Филин" утверждает, что он уволился из ГРУ. Не ушел под крышу "Известий", а уволился.
- Куда уволился?
- В департамент по связям с Кавказом Есть такое ведомство. Оно вроде бы и при Совнаркоме, и при ЦК партии. Мой человек знаком с начальником этого департамента. Ходжаев. Истинный нацмен. Чеченец.
Поверенный недоуменно повел плечами, словно спрашивая: "Это еще кто такие?"
- Довольно дикий народец на Кавказе, - скривился в усмешке резидент. - Правда, их земли богаты нефтью. Очень богаты. Грозный, - он указал на карте, висевшей на стене, на соответствующий кружок.
- Нефть - это хорошо, - заинтересованно заметил Уинни. - Это очень хорошо. - И словно спохватившись, недоуменно вопросил: - Но при чем тут этот кавказский департамент, "Известия" и их корпункт в Нью-Йорке? Если Сергей специалист по Кавказу или нефти...
- Он специалист совсем по другим делам, - зло перебил поверенного резидент.
- Тогда...
- Ты как всегда прав, Уинни. Мне, эту головоломку предстоит решить мне. И я решу ее, если даже обрушатся небеса!
Уинни удовлетворенно кивнул. Он служил в Риме и Токио, Рио и Панаме, Лондоне и Лиссабоне в своеобразном тандеме с Грегом около двух десятков лет и был свидетелем - иногда удивленным, иногда потрясенным, всегда восхищенным - ювелирной работы талантливого разведчика. Сильный умом, связями, контактами, деньгами, опытный как самые умелые и удачливые шефы МИ-5 и Сюртэ женераль и в силу этого такой самовлюбленный и самоуверенный Грег! Эту головоломку оказалось не под силу решить самому Берии, даже когда он находился в зените своего могущества и когда он своей дьявольской интуицией ощущал, чувствовал, сознавал, что у Сталина есть какая-то своя секретная служба, предельно компактная и намертво законспирированная, в которую не мог проникнуть ни один из его агентов-асов, в которой не было не единого перебежчика и существование которой не прослеживалось ни в одном Наркомате, министерстве, ведомстве, включая ЦК и Минфин (у Генсека был личный неограниченный, неподотчетный фонд в рублях и валюте). Грег ничего этого не знал. Он, как всегда, честно и самоотверженно отрабатывал свои доллары и потому задолго до приезда Сергея в Нью-Йорк на него в ФБР и военной разведке уже имелось весьма содержательное досье.
О том, что в США заинтересовались Сергеем и готовились чуть ли не к его разработке, узнал и Ходжаев. Еще со второй половины двадцатых годов на него работал ответственный сотрудник Госдепартамента. Человек смелый, но предельно осторожный, он выходил на связь только с курьерами Аслана, которых тот мог направлять лишь раз в месяц. В таком месячном шифрованном письме и было получено сообщение о Сергее. Аслан предельно дорожил этим действенным и пока единственный источником самой конфиденциальной информации.
- Сожалею, но еще раз вынужден повторить, - слукавил он в последний из предотъездных разговоров с Сергеем, - надежных контактов у нас в Штатах нет. Твоя главная задача создать собственную сеть агентов. Связь по нашим шифрам будешь держать через посольскую референтуру. Во имя Родины, во имя нашего дела у тебя нет только одного права - на провал. Удачи тебе, Сережа.
Аслан подошел, обнял Сергея:
- Коба просил передать - "Орлы летают высоко".
Оставался последний визит к Маше. Беседа с Ходжаевым затянулась и Аслан предложил Сергею свой "бьюик".
- Он мне нужен будет завтра, - напомнил Сергей, - добраться до вокзала. Ведь я вычитал у одного американского юмориста мудрую заповедь: "Не злоупотребляй добротой начальства. Даже самый щедрый колодец может истощиться".
Они засмеялись, обнялись еще раз. Трамваи ходили допоздна и на "Трешке" и "Аннушке" за тридцать пять минут Сергей добрался от Самотеки до Ордынки. Трижды нажал дверной звонок и на строгое Сонино "Хто тамочки?" ответил: "Открывай, невеста! Сваты приехали". "Тю вас, Сергей Батькович, смущенно улыбаясь, Соня принимала плащ и кепку и спешила за распоряжениями к хозяйке, которая работала за маленьким письменным столиком в гостиной. Тотчас появилась Маша - в очках, с книгой в одной руке и простой ручкой с пером "рондо" в другой. Легкое ситцевое домашнее платье выгодно подчеркивало девичью прелесть ее фигуры - тонкую талию, зрелые, но умеренные бедра, небольшую, глядящую вверх грудь.
- Ты еще красивее и моложе, чем когда мы встретились впервые на Юге! - Сергей искренне любовался ею.
- Э, - небрежно махнула она рукой, однако мимоходом бросила взгляд в зеркало, машинально тронула волосы рукой, в которой была ручка, комплимент ей явно пришелся по душе. - Стареем, дряхлеем, дурнеем. А я думала, ты уже не приедешь. - С этими словами она подставила ему лицо для поцелуя, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в щеку.
- Как я мог не заехать?! - возмутился он. - Ты же знаешь, что завтра я отбываю в те самые Палестины, где в поте лица уже второй год трудится, грызет гранит педагогических наук твой благоверный Иванушка.
- Именно потому, что завтра отбываешь. У тебя, я думаю, столько всяких дел.
- Ты не иначе как вознамерилась меня обидеть.
- Ну ладно, ладно, Серега, не сердись. Я не права. Видно, с возрастом характер портится. Становлюсь ворчливой брюзгой. Пошли на кухню. Там Соня уже чай свежий заварила.
- Мам, а мне можно? - раздался голос Алеши из спальни. Маша готова была взорваться возмущением, но Сергей умоляюще заглянул ей в глаза: "Парень отцу привет должен передать, а? Хоть в этом не будь ворчливой брюзгой". Маша засмеялась: "Плеть, плеть мужской солидарности всегда перешибет обух женского благоразумия".
- Ну, герой, чем отца обрадовать?
- То, что я папе обещал, я выполнил, - Алеша говорил это серьезно, с чувством исполненного или исполняемого долга. Он вынул из-под стола дневник, который предусмотрительно уже держал на коленях. Сергей взял дневник, стал медленно его листать.
- Четверка по алгебре, - бесстрастно отметил он.
- Единственная за всю четверть, - в тон ему парировал Алеша.
- Тетечка Мриия! - раздался из кухни истошный вопль Сони. - Шо з ими тепер робыти? Вони, чертяки, кусаються!
- Ты бы в их положении тоже кусалась! Это я тебя, Сережа, перед дорожкой решила угостить твоим любимым моллюском.
- Раки?! - вожделенно произнес Сергей, зажмурив глаза. Тут же удивленно-заинтересованно: - Где брала?
- На рынке, вестимо. Пустила их поплавать в ванную. - И, уже направляясь в кухню, громко поучала Соню: - Теперь, голубушка, берешь их пальчиками за панцирь - и в подсоленный кипяток. Ты лаврового листа не забыла бросить?
Алеша дождался, когда мать приступит, как она объявила, "к транспортировке раков из резервуара с водой живой в резервуар с водой гибельной", Алеша тихо, умоляюще проговорил:
- Дядя Сереженька, миленький, возьми меня с собой к папе.
- Алеша, ты уже почти взрослый мужчина, - так же тихо ответил Сергей, обескураженный неожиданностью просьбы и серьезностью тона, которым она была высказана. - Это же не к бабе Уле и деду Никифору скатать в деревню под Клином. Полмира надо отмахать!