— Кто есть ты? — растерянно и вместе с тем требовательно спросила она.
— Здрасьте! — широко улыбнулся «король». — Ну что ж, давайте знакомиться. Сергей, корреспондент «Гудка».
Она хотела что-то сказать, но он опередил ее:
— Не надо. У меня память не настолько коротка. Вы — Элис, стрингер группы чикагских газет.
— А как я попал здесь?
— Очень просто — на «лихаче».
— Ах да, «лихач», шкура медвед. Русский лубит быстрый езда, — извиняющимся голосом протянула она. — Американский тоже.
Кивнула — «отвернись». Он понимающе ухмыльнулся — «пожалуйста». Быстро оделась, заставляя себя вспомнить вчерашний вечер. В ресторан она пришла со знакомой парой из Нью-Йорка. Мистер ван дер Лейн, известный строитель, один из авторов проекта Эмпайр стейт билдинг, был другом ее отца, крупного чикагского банкира. Обоих больно ударила великая депрессия. Однако если банк отца Элис, изрядно похудев и пошатавшись, как боксер, получивший нокдаун, все же устоял, то ван дер Лейн потерял все свои деньги и приехал в СССР по выгодному контракту на строительство Днепрогэс. Миссис ван дер Лейн, красавицу Грэту, пятую жену Фридриха (как болтали злые языки — «она ему не во внучки, а в правнучки годится!») Элис знала по совместной учебе в колледже в Пенсильвании. Сопровождал ван дер Лейнов заместитель какого-то большого русского босса с невероятно труднопроизносимой фамилией — Орджоникидзе. Пытаясь ее несколько раз повторить, Элис путала «дже» и «дзе», потом махнула рукой и попросила услужливого зама, кстати имевшего простейшее имя — Гурвич, записать фамилию в репортерский блокнот латинскими буквами. С Гурвича и начались традиционные русские водка и икра. Впрочем, сам он не пил, да и гостям предложил маленькие водочные рюмки. Фридрих, Грэта и Элис вступили на тропу открытия знаменитого российского сочетания с веселой отвагой бесстрашных пионеров Дикого Запада. На Сергея ее внимание обратила сексуальная ханжа Грэта.
— Ты смотрела фильм «Король викингов»? — тихо спросила она подругу, когда ван дер Лейн и Гурвич углубились в дискуссию о прочности железобетонных конструкций, максимальных допусках, минимальных нагрузках и усталости металла. — Вылитый главный герой. Вон за тем дальним столиком.
— С ним вместе красавчик, готовый сыграть роль первого любовника? — заметила Элис, глядя на Ивана.
— Да, он в моем вкусе, — промурлыкала Грэта.
— А «король» — в моем, — объявила Элис, застенчивая Элис, недотрога Элис, гордая и разборчивая Элис. «Russian vodka» действовала коварно и безотказно. Вот и первый запрет ослаблен и побежден. Она сама (!) подошла к «королю викингов», совершенно незнакомому мужчине, сама пригласила его на танец. Ей наплевать, что подумают ее знакомые ван дер Лейны, окружающие, наконец, этот невесть как и зачем оказавшийся здесь русский. Судьба дает повод покуражиться, и она пускается во все тяжкие. Долой чопорные препоны, долой окутанный легендами о «голубой крови» каких-то древних англосаксонских предков осточертевший этикет. Это все там, в Чикаго. Здесь, сейчас она хочет свободы, воли, отрицания всех и всяческих запретов. Второй и более серьезный запрет — не пить крепкого спиртного (в отцовском роду три человека были хроническими алкоголиками) она уже нарушила по милому предложению Гурвича. Подумаешь, всего-то три рюмочки-наперстка, три тоста: за президента Гувера, за премьера Сталина и «за удачу с нами и за хрен с ними». Теперь что — она испугается этой большой рюмки на тонкой ножке? О-ля-ля! Все так забавно кружится, лица смазаны, столики пустились в сумасшедший квикстеп, и она сама плывет, плывет неизвестно в чьих объятиях и неизвестно куда. Это опрокидывается третий запрет — ни при каких обстоятельствах не отправляться куда-то с незнакомым человеком. Ей легко и весело, она не видит никого вокруг себя. Есть она — и весь остальной мир. И этот мир у ее ног, она его царица, его властительница, его божество. И при чем тут какой-то король викингов? У нее сотни, тысячи таких вассалов. Она и лица-то его не помнит. Есть кто-то услужливый, кто ухаживает за ней. И слава Богу, на то он и вассал. Стоп, все. Тут как раз память и отключилась. Помнился лишь необычный густой запах, исходивший от какой-то лохматой шкуры и гирлянды огоньков-звездочек, словно развешанных по небу специально для нее чьей-то заботливой рукой…