Она послушалась. Позволила ему ввести себя в квартиру. Шон захлопнул дверь, потом проводил девушку в спальню. Это была единственная комната, где Шону ни разу не доводилось бывать. При других обстоятельствах она испытала бы волнение. Но вряд ли он думал сейчас об обольщении.
Шон усадил ее на край кровати и встал перед ней на колени, чтобы снять туфли.
— Что ты делаешь?
— Хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно.
— Тебе незачем... — начала она и едва не задохнулась, когда коснулся ее лодыжки.
Сняв одну, а затем и другую туфлю, Шон посмотрел на Мэгги. Увидел, что она широко раскрыла глаза, и медленно, лениво улыбнулся.
— Остальное можешь сделать сама.
Мэгги резко выдохнула и только тогда поняла, что сидела, затаив дыхание.
— Да, конечно. Спасибо.
— Нет проблем. — Он встал. — Где твои болеутоляющие?
— В шкафу, слева от плиты.
— Хорошо. Тебе нужно что-нибудь еще?
— Грелка.
— Ага. Переодевайся, а я сейчас вернусь.
Покачав головой, Мэгги фыркнула. Как только она получит болеутоляющие и грелку, он должен будет уйти.
Когда Шон вернулся, на Мэгги оказалась широкая ночная рубашка в викторианском стиле.
Она свернулась калачиком, лежа на боку, и укрылась одеялом. Шону пришлось нагнуться, чтобы дать ей таблетки и стакан воды. Потом он поставил стакан на тумбочку и помахал грелкой перед ее бледным лицом.
— Куда положить?
Она протянула руку.
— Сама положу.
Он убрал руку с грелкой подальше, чтобы она не дотянулась.
— Куда?
Увидев его решительный взгляд, Мэгги нахмурилась.
— На спину.
— Пониже?
— Да.
Она так и подпрыгнула, когда он засунул грелку под одеяло и поправил ее на спине. Заставила себя дышать спокойнее, но громко ахнула, почувствовав, что он прижимается к ней, обнимая за талию.
О, нет. Это не должно было случиться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Что ты себе позволяешь?
Он удержал Мэгги, поглаживая сквозь одеяло ее живот. Его низкий голос звучал возле ее уха:
— Моя мама делала так моей сестре Эрин, когда у нее были спазмы.
Несмотря на успокаивающее тепло грелки, тело Мэгги напряглось. От очередного спазма она снова тихо застонала.
— Расслабься.
— Ты не...
— Ш-ш-ш. Я побуду с тобой, пока ты не заснешь.
Если он останется здесь, она наверняка не заснет.
— Шон...
— Тише, — прошептал он ей на ухо, — а то мне придется убаюкивать тебя песней.
Мэгги рассмеялась. Она уже слышала, как он поет. Такое пение не успокоит встревоженную душу.
— Пожалуйста, не надо.
— Тогда расслабься.
— Как я расслаблюсь, когда ты лежишь со мной в постели?
После краткого колебания он ответил:
— Тебе надо постараться забыть обо всех фантазиях на мой счет.
Если бы он только знал... Впервые за несколько месяцев Мэгги почти радовалась боли, которая напомнила ей о том, почему она не может получить того, что желает сердце.
— Во всяком случае, пока, — неожиданно добавил Шон.
Что? Она попыталась сосредоточиться на том, что он прошептал. Ей ведь наверняка показалось?
Он немного повысил голос:
— Тебе каждый раз так плохо?
— Нет. — Потому что «каждого раза» не было. Предупреждающие признаки появились совсем недавно. Она почувствовала, как у нее сжимается горло.
— Разве нельзя уменьшить боль другими средствами, кроме таблеток?
Первоначально врачи сказали ей, что решением было бы рождение ребенка... Мэгги зажмурилась и покачала головой.
— С тобой было то же самое, когда мы несколько месяцев назад снимали передачу о фермерах, которые разводят страусов, верно?
Тогда у нее в первый раз начались боли с тех пор, как она узнала, в чем дело. Мэгги хотелось заплакать. Ну почему Шон не уходит? Почему именно сейчас он так чертовски нежен?
— Ты могла мне сказать. Я бы остался с тобой на студии.
Она ответила задыхающимся голосом:
— Зачем?
— Я бы тебя поддержал. Заставил бы тебя отдохнуть, дал бы болеутоляющих, тер живот, пока ты не почувствовала бы себя лучше, — хрипло объяснил Шон. — Так всегда поступает человек, если о ком-то заботится. То есть делает все, что может, чтобы помочь. И тогда ему самому становится легче.
Это уже было слишком. Сердце Мэгги разрывалось на части.
— Прошу тебя, уйди.
Он крепче обнял Мэгги.
— Нет.
— Пожалуйста, Шон. — Она зарылась лицом в подушку.
— Нет. Я никуда не уйду.
Мэгги молча зарыдала, прижимаясь к Шону. Он не просил у нее объяснения, только продолжал успокаивающе ее поглаживать. Наконец она перестала всхлипывать, а ее дыхание стало ровным. Шон держал Мэгги в объятиях, пока она не заснула.