В сотне Сатука все дружно выполняли положенные процедуры, и не столько по обязанности, сколько из-за понимания. Всегда надо почистить жеребца, даже если не осталось сил. Постоянно требуется осматривать сбрую, седло и копыта, проверять, все ли в порядке с подковами – это никому не требовалось объяснять лишний раз. Кто не ходил галопом, тот ничего не понимает в лошадях. Ты несешься, слившись со сплошным сгустком энергии под собой, и вы превращаетесь в единое живое существо. Наверное это сродни полету, но о тех ощущениях знают одни птицы.
Он так и не уловил момента, когда легкая кавалерия двинулась вниз. Ничего не удавалось разобрать толком. Все затянуло дымом, только попеременно рявкали батареи. Сатук достаточно ясно представлял себе происходящее. Их тренировали и для такого. Сначала ядра прошибут в плотном строю полковых колон целые просеки, уничтожая людей и разрывая их на части.
Затем, если хватит стойкости, тебя встретят картечью, стрелять будут в упор. Даже Легион не сумеет выдержать. Можно идти прямо на огнедышащие жерла пушек, но никого не хватит надолго. Если сразу не ворвался на батарею и не уничтожил врага, кроме смерти на изгородях или в завалах, ничего не получишь.
Конница пошла вниз легкой рысью. Отползающие остатки Легиона собирались вместе, на манер шариков ртути. Они были побиты, но не раздавлены, и готовились встретить еще одну атаку. Плотный квадрат, и на углах жалкие остатки вооруженных огнестрельным оружием. Сержанты орали, подгоняя замешкавшихся. Мушкетеры должны были сейчас упереть стволы ружей о подставки и дать залп по кавалерии. Правильная стандартная тактика, много раз проверенная на практике и ни разу не подводившая. Копейщики не подпустят всадников, мушкетеры из-за их спин расстреляют сгрудившихся конников.
– Марш! – надсаживаясь, заорал сотник. – Марш! – повторили за ним сержанты.
Кирасиры пошли вниз под гору, невольно переходя с рыси на галоп. Мчались быстрее и быстрее, так, что скоро земля под копытами слилась в одну полосу, а в глазах невольно появились слезы от ветра. Сейчас Сатук даже не пытался вмешиваться в действия жеребца. Глыба сам все сделает, важно ему не мешать. Кирасир извлек палаш из ножен, приготовился к отработанному маневру.
Впереди, на подходе к ощетинившемуся копьями прямоугольнику Легиона, кавалеристы резко повернули, расходясь на фланги и паля из пистолетов по мушкетерам. Сюрприз! Они и не собирались кидаться на строй и гибнуть. У каждого, кроме неизменной сабли, по три пистолета, выданных начальством.
Выстрелив в не ожидавших такого легионеров, тут же достали из-за голенища или пояса новый пистолет, и, расстреляв, повернули коней, давая возможность следующей шеренге проделать тот же фокус. Новый колесцовый замок позволял идти в атаку уже с заряженным пистолетом. При этом не попасть в стоящую в нескольких десятках шагов стену легионеров сложно было даже слепому. Таких среди них не водилось.
Конечно, сделать нечто подобное без длительной и тщательной подготовки никому не под силу. Их предварительно муштровали, заставляя забыть о личных устремлениях и желании прославиться и превращая в единую, спаянную дисциплиной тактическую единицу. Они умели это делать в составе десятков, сотен, полков, не мешая друг другу, а взаимодействуя.
Сейчас это давало огромное преимущество. В развалившийся за короткие мгновения растерянности строй врубились кирасиры на мощных жеребцах. Промедли они несколько минут, и легионеры могли бы опомниться. Теперь поздно. Перезарядить мушкеты после неудачного залпа они не успеют, а в рядах копейщиков дыры.
Сатук ударил наотмашь, буквально развалил голову противника с копьем и врезался в следующего. Еще удар. Рядом умело рубился сержант, крича нечто невразумительно-ругательное. Устоять пехота могла, только держа их на расстоянии. Теперь они находились в самой гуще рассыпавшегося строя, работать длинными копьями противники не могли.
Мушкетеры, разрядившие свои ружья и отстрелявшиеся по легкой коннице, в эти мгновенья и вовсе являлись легкой добычей. Повстанцы буквально прорезали ряды легионеров насквозь, разорвав их колонну на две части. Повинуясь ведущим за собой сержантам, принялись охватывать со всех сторон еще сопротивляющийся правый фланг.