«Мама, смотри, я получила «5», мне казалось, что моя улыбка больше самой головы, так меня распирало от радости. «Нашла , чему радоваться, вот если бы ты каждый день приносила «5» – другое дело, а то первая пятерка в третьей четверти – позорище какое!». Я все еще стояла улыбалась, перебирая все слова в голове. Мои губы стали судорожно трястись, но я молча ушла в свою комнату. И тут слезы полились, я их вытирала, а они все текли и текли. Даже сейчас, вспоминая тот момент, у меня сердце замирает от обиды. Я тогда залезла под кровать, чтоб меня никто не видел и ревела часа два. Сама же все думала, что сейчас зайдет мама и скажет, что пошутила и похвалит меня, но мама не зашла, да и не шутила она никогда.
Что-то тогда оборвалось у меня в душе. Я сидела на последней парте, если вызывали к доске, я нагибала голову, чтоб меня не видели и не спросили. Домашние задания списывала, так и училась. Тогда я вспомнила о своей второй мечте – найти подруг. Но здесь я опоздала. Пока я безуспешно пыталась учиться, все девочки разделились по компаниям, и я в их компаниях была лишняя.
Да уж счастливое детство! Если бы у меня был ребенок, я бы точно сделала его счастливым.
Выпускной четвертого класса… Я здесь уже начала поправляться. Вечные больничные и освобождение от физкультуры сделали свое дело. Наша «ненаглядная» Нина Ивановна где-то училась и в тот год уезжала защищать диплом. Нам поставили другую учительницу. Так то я делала все уроки правильно, не правильно другой вопрос, но раз меня никогда не спрашивали, то я и не волновалась.
Как-то задали нам выучить стих «На севере диком…». Конечно, я выучила, как всегда…
– Степанова, к доске.
Я даже не сразу понял, что она сказала. Меня ведь никогда не спрашивали, я ведь отстающая, зачем на меня отвлекаться, когда есть много других умных детей. Я встала, ватными ногами сделала шаг.
– Дневник не забудь.
Е-мое, я даже забыла, что к доске дневник надо брать.
«На севере диком
Стоит одиноко…»
Я чувствовала себя, словно эта сосна. Стою одиноко «на голой вершине».
Рассказала, боюсь взгляд поднять на учительницу. Опять обзовет тупой, ленивой, а все будет смеяться. Опять весь позор достанется мне. «Молодец, 5» – она красивым почерком написала в дневнике.
– Умница, держи дневник, садись.
Но я стояла, даже поверить не могла, что мне написали «Молодец» и что-то так расстроилась, что слезы потекли.
– Ты почему плачешь, Наташенька?
– Не знаю.
– Вот дура- крикнул кто-то- повезло, пять хотела двойку схватить, а ей пять поставили!
Я не выдержала, еще сильней разревелась из выбежала из кабинета. Мне так захотелось куда-то спрятаться, провалиться сквозь землю, чтобы меня никто не видел никогда. Забившись в угол, я молча ревела.
– Наташа , – учительница положила мне руку на плечо – что с тобой, девочка?
А я реву, слово не могу сказать. Она больше ничего не спрашивала, только прижала меня к себе. Мы так и простояли до звонка. Я слышала, как в классе не утихает гогот. Я не знала причину смеха, но была уверена, что смеются надо мной. Слава богу, что урок был последний, иначе я бы не смогла вернуться в класс. Учительница (жаль, не помню ее имя) проводила меня до дома. Даже не помню, о чем мы говорили, но мне с ней было так хорошо, она была для меня идеалом. Возле подъезда я сказала ей: «Хочу, чтобы Вы были моей мамой», а она улыбнулась и поцеловала меня. Это были самые счастливые дни со всей моей младшей школы, пока она вела наши уроки. За это время успела получить несколько хороших оценок. Потом вернулась Нина Ивановна и сообщила «радостную» весть. Ее переведут учителем русского языка и она с 5 класса будет нашим классным руководителем. Мои надежды на старшие классы рухнули. Я опять лентяйка и тупица. В то день, когда она нам сообщила, мне было так грустно и плохо. Дома я подошла к маме и села к ней на коленки, ка раньше, когда я была совсем маленькая и со всей силы обняла.
– Ты что, раздавить меня хочешь? Лошадь такая, а все на коленки лезешь.
«Лошадь», новое название для меня. Я ушла в комнату, обняла медведя плюшевого и лежала. В душе так хотелось подойти к той учительнице и плакать просто так, чтоб она опять меня пожалела.
В старших классах все же стало легче, разные предметы, разные учителя. Я полюбила биологию, историю, а наша трудовичка говорила, что у меня золотые руки. Все, чему она учила, получалось у меня лучше всех. Она даже отдала свой крючок и несколько мотков пряжи, чтобы я дома вязала. Я вязала… Сначала салфетку, положила ее на комод.
«Что за тряпка? Пыли мало?» мама в то время всегда ругалась, я даже не обращала на нее внимание. У нас тогда отец серьезно заболел. Ну и решил, что жить осталось мало, бросил работу, начал пить, а мама все ругалась и ругалась.