Потом я связала берет. Он был очень яркий, красный с желтыми полосками «как у клоуна, в таких на улицу не ходят», а я ходила, пока он таинственным образом не пропал. Кофту я даже показывать не стала, она ажурная была, а значит, вся в дырках. Одену дома, пока мамы нет, и хожу.
9 класс…
Конечно, тогда в 9 классе я была «взрослой» и «сама отвечала за свои поступки»
1 сентября 9 класс. После линейки все разбрелись по компаниям. У меня не было компании, я пошла в соседний двор кататься на качелях. Вообще люблю качели, они меня успокаивают. Сидела и мечтала, что вот он – последний год, а потом можно уйти в училище и не видеть их всех. Будут все люди новые, будет все по-новому.
– Привет, красавица, может, раскачать тебя?
Я обернулась. Позади стояли три парня, они из 11 класса нашей школы.
«Ничего себе, – думала я, – со мной старшеклассники заговорили. Мы пообщались, не помню о чем, они показали свое «убежище» – подвал в доме. Там тогда с ними я первый раз попробовала портвейн и сигареты. Я думала: «Вот чело мне не хватает для общения – портвейна!» Выпила стакан и хоть с кем найдешь общий язык, глупая была и одинокая…
Отец к тому времени уже умер. Мать устроилась еще на одну работу, так что я ее почти не видела. И, когда я пришла в «хлам» пьяная и завалилась спать, ее дома не было.
Такие встречи стали ежедневные. Каждый вечер мы собирались вместе. Я была самая счастливая – у меня наконец-то появились «настоящие друзья»
Через месяц я узнала, что такое близость между мужчиной и женщиной. А еще через три я не дождалась женских дней. Это сейчас дети рано узнают, откуда берутся дети, а нам по биологии рассказывали только про тычинки и пестики. А может, на тех уроках я чего-то не дослушала, не знаю…
Три месяца я набиралась храбрости, чтоб подойти к маме.
– Что ты сказала? Что? – аж хриплым голосом закричала она.
– У меня нет месячных три месяца.
– Ты… Да ты… Сука…
Еще одно название для меня, как много их у меня. Мама схватила со стола скалку и как стукнет меня по мягкому месту. Я аж взвизгнула и побежала с кухни. Она догнала и била, по чему попадет, по ногам, спине, животу. Я бегала по комнате.
– Мама, мама, мне больно…
Потом я упала, но она не переставала бить. Смутно помню дальнейшее, только шептала: «Мама, мне больно»
Очнулась от резкого запаха. Женщина в белом халате совала мне ватку в нос.
– У нее кровотечение, мы ее забираем.
Она и еще какой-то парень положили меня на носилки. Подол халата сполз, оголив мое красное от скалки тело.
– Вы ее били? – спросила врач маму.
– А что бы вы делали, если бы ваша дочь в 15 лет брюхатая пришла?
После больницы мама стала больше уделять мне внимания. Всю третью и половину четвертой четверти она провожала и встречала меня из школы. Опять позор, опять смех за спиной и перешептывания. Я была под домашним арестом, ни шагу на улицу. Только в апреле мне разрешили ходить до магазина и назад, в школу все еще ходила под конвоем.
– На все лето уедешь в деревню, если бабка найдет тебе работу в совхозе, останешься и на зиму. Устала я от твоих выходок, может, работая, у тебя в голове хоть что-то появится.
– А училище? Я же хотела поступать.
– Какое тебе училище, даже не заикайся!
Деревня так деревня. Напоследок я решила попрощаться со своими друзьями. В школе мы договорились, что я подделаю температуру, вроде как заболела, когда мамка уйдет, и я уйду. Так и получилось. Я искренне хотела с ними попрощаться, а они просто хотели…
Короче, в деревню я поехала на сносях. Имея уже печальный опыт, маме я говорить не стала. Время шло, живот рос. Бабушка ничего не замечала, а я думала, как бы родить незаметно и отдать ребенка в детский дом и забрать, как только исполнится 18 лет.
Устроили меня дояркой при совхозе. Там женщины взрослые, опытные, сразу мое положение заметили. Начали давать травки для заварки, чтобы ребенка скинуть. Сколько я всякой гадости съела за 2 два месяца, сколько тяжестей поднимала, а он все сидел у меня и мирно рос там. Я даже придумала имя – Максим!
В середине октября приехала мама проведать нас. Она увидела и все поняла, но ни слова не сказала. Утром мы поехали в город.
Больница. Я лежу на кушетке и плачу. Я знаю, что сейчас будет, но не хочу. Я привыкла я привыкла к Максиму, ну и что, что мне нет и 16 лет, но я все равно смогла бы стать самой лучшей мамой.
– А вы понимает, что у вашей дочери больше не будет детей?
– Конечно.
– То есть внуков у вас не будет?
– Конечно, понимаю, давайте, доктор, закончим это дело.
– Это – не мое дело, но у нее вся жизнь впереди, может, еще подумаете?