Я уже не обращала внимания на слова Рейчел. Мне не очень нравилось следить за девочками и их поведением, но оторвать глаз не получалось. Все это из-за того, что меня слишком сильно волновало самочувствие парня с особым внутренним миром, кроющимся в его глазах и доступным мне одной. По крайней мере, я думала, что он доступен мне одной. Его силуэт притягивал мой взгляд, я не могла оторваться от него и думала, что никогда в жизни не пойму, что кроется в этом загадочном теле.
Иногда я, как и сейчас, ловила себя на мысли о том, что хочу стать частью этой компашки. Я бы с удовольствием бегала за предметом своих воздыханий, выкрикивала непонятные вещи, а мой голос становился громче от волнения, которое я преодолеваю, что бы Уильям обратил на меня внимания. Я бы обязательно познакомилась с девочками, нашла с ними общий язык, показала свою любимую музыку, слова которой мы выкрикивали бы, ходя за ручку по школе. И самое главное: я очень хочу узнать, как каждая из них обеих относится к парню, кто что в нем видит и о чем привыкла с ним говорить, чем он их привлекает, чем пугает и настораживает, какие черты внешности и характера их зацепили и почему он пытается убегать от них. Но меня отталкивала пара вещей: Рейчел, которую я не хотела предавать, стеснительность и невыносимое желание стать индивидуальностью, а не частью чего-то уже существующего. Получается, эти двое, будучи индивидами без собственного мнения и внутреннего спокойствия, гонятся за настоящей индивидуальностью, а меня отличает от них только то, что я хочу познакомиться с парнем без постороннего вмешательства. Или вообще не хочу. Я еще не определилась в этом до конца.
Но я бы все отдала, чтобы сказать ему хотя бы одно слово, услышать голос, смотреть в его глаза еще ближе, чем обычно, улыбаться и смеяться с глупых шуток.
Сегодня пятница – в нашей школе это последний день учебы и мне хотелось бы провести его незабываемо хотя бы потому, что не хочу весь вечер, придя домой, страдать, скучать и вспоминать его взгляд. Все равно, и так все понятно. Думаю, желание на придумывать себе множество странных вещей присутствует в каждом подростке. – Рейчел не достала ни его номера, ни фамилии и даже не узнала банального «как дела?», хотя я хотела этого в глубине души, стараясь скрыть за стеной убеждений.
-А пойдем-ка сегодня в кафешку и по магазинам? – резко спросила я у подруги. В эту же секунду у нее загорелись глаза от восторга.
-Конечно-конечно! Я всегда готова к такому, ты же знаешь!
Как же тут не знать! Семнадцатилетняя девочка, постоянно хвастающаяся своими новыми вещами из дорогих магазинов, обязательно должна любить шоппинг и, естественно, это должно быть для нее отдыхом! Но, как бы это странно не звучало, Рейчел сказала это только в качестве шутки и поддержки в мою сторону, ведь сама по себе она не очень любила всю эту суету, процесс выбора между двумя «просто идеальными вещами» и монотонную процедуру перебирания одежды и оплаты за них на кассе. Поэтому, я - единственный человек, с которым она «всегда готова» пережить эту скучную рутину.
Улыбнувшись ей в ответ, я взяла ее за руку и направилась к следующему кабинету. Урок философии у Мистера Никольза. Я обожала этот урок за то, что могла именно на нем высказывать все свои мысли, а преподаватель всегда выслушивал точку зрения, мог подискутировать или согласиться. А еще… весь урок я могла наблюдать школьную фотографию с Уильямом. Половина его тела прикрывал черноволосый крупный парень в классической школьной форме, которую он, по всей видимости, надел только ради фотографии. В жизни он ни разу ее не надевал, хотя учителя были категорически против длинных джинсовок, кожаных курток и плащей. Несмотря на инцидент в виде «крупного парня», мне все равно ни что не мешало смотреть на Уильяма, изучать его внешность двухлетней давности, которая не сильно походило на него в настоящее время и думать, что когда-то я могла бы узнать его раньше. Улыбка, довольно крупное (не такое, как у его друга, конечно) и подкаченное тело, горящие глаза – все это совсем не напоминает его сейчас. А сейчас он – худой, грустный и показывающий всем видом не сильную симпатию к жизни.
-Эмилия Бейкер, о чем Вы так сильно задумались? Я же вижу, что вы восхищаетесь прекрасной фотографией моих учеников. – он говорит это с такой странной усмешкой, какую я ни разу не слышала. Алекс Никольз всегда отличался интересными эмоциями и реакциями, мог похвалить то, что никому не нравилось и убедить всех в определенной точке зрения. Ученики уважали его за это, но некоторые видели в этом странности и часто заикались о его тяжелом прошлом. Его улыбка меня на столько смутила, что я в первые за долгое время по-настоящему сильно покраснела и долгое время, по крайней мере для меня оно тянулось очень медленно, я не могла ответить. – Поднимитесь. – за собой я услышала насмешки одноклассников, мне стало не по себе. Я сижу за третьей партой и, стоило мне только из-за нее встать, я поймала взгляды и глупые ухмылки мальчиков и девочек, которые, как мне казалось раньше, не могли и слова насмешливого обо мне сказать.