Ройс озадаченно заморгал. — Ну, нет. И да. Все вместе. Форы — это… ну, форы.
— Разве теперь, на осовременившемся Барраяре, остальные классы не выражают недовольства существованием наследственной аристократии?
— Но они же наши форы.
— Сказал барраярец. Хм. Значит, вам позволено их критиковать, но боже сохрани любого чужака, который посмеет сделать то же самое?
— Да, — с облегчением подтвердил Ройс: она уловила смысл, хоть его собственный язык запнулся и не сумел этого выговорить.
— Семейное дело. Понятно. — Широкую улыбку сменила хмурая сосредоточенность — если честно, не столь устрашающая, поскольку не так явно демонстрировала клыки. Пальцы стиснули занавеску, невольно проколов когтями дорогую ткань; поморщившись, она разжала руку и убрала ее за спину. И тихо сказала: — Итак, она фор, замечательно. Но любит ли она его?
Она так странно подчеркнула это слово, но Ройс не знал, как слышанное истолковать. — Я совершенно уверен в этом, мэм, — преданно констатировал он. А что будущая миледи ходит хмурой и в мрачном расположении духа — это предсвадебные волнения вкупе с экзаменационными стрессами, да еще понесенная ею не столь давно тяжкая утрата…
— Конечно, — она сверкнула чуть нарочитой улыбкой. — Вы давно служите лорду Форкосигану, оруженосец Ройс?
— С прошлой зимы, мэм, когда среди форкосигановских оруженосцев открылась вакансия. Меня прислали по рекомендации Муниципальной стражи Хассадара, — добавил он с легким вызовом, словно приглашая ее посмеяться над своим скромным, вовсе не военным, прошлым. — Понимаете, двадцатка графских оруженосцев всегда набирается из его собственного Округа.
Она не отреагировала вовсе; очевидно, слова «Хассадарская муниципальная стража» ничего для нее не значили.
Он спросил в ответ: — А вы… долго ему служили? Там? — В галактической дали, где милорд обзавелся такими экзотическими друзьями.
На ее помягчевшем лице снова появилась клыкастая улыбка. — В каком-то смысле, всю мою жизнь. Во всяком случае, с тех пор, как началась моя настоящая жизнь, десять лет назад. Он великий человек. — Последнюю фразу она произнесла с абсолютной убежденностью.
Ну, он определенно сын великого человека. Граф Эйрел Форкосиган был колоссом, чья тень падала на последние пол-столетия барраярской истории. Карьера лорда Майлза была не столь общеизвестна. И никто не собирался посвящать в ее подробности Ройса, самого младшего оруженосца, не служившего в СБ, как сам милорд и большинство остальных оруженосцев.
Однако Ройсу маленький лорд нравился. С такой родовой травмой и всем прочим — Ройс избегал унизительного слова «мутация» — жизненный путь не был для него гладким, несмотря на высокородное происхождение. Ему достаточно трудно добиться самых обычных вещей, например… женитьбы. Да, мозгов у милорда хватало — возможно, в качестве компенсации за чахлое тело. Ройсу всего лишь хотелось, чтобы милорд не считал своего самого нового оруженосца болваном.
— Спуститесь вниз, и библиотека будет справа от лестницы, за еще одной комнатой. — Он коснулся лба в прощальном салюте, намереваясь сбежать от этой пугающей великанши. — Ужин будет не торжественный, одеваться вам не надо. — Когда она озадаченно опустила взгляд на свои помятые в дороге просторные розовые брюки и куртку, Ройс пояснил: — Наряжаться, то есть. То, что на вас сейчас надето, превосходно.
— А-а, — отозвалась она с явным облегчением. — Так понятнее. Спасибо.
Закончив свой обычный обход дома, Ройс вернулся в прихожую перед библиотекой и обнаружил там огромную женщину и скачкового пилота. Они разглядывали временно выставленные там свадебные подарки. Самые разнообразные предметы прибывали уже несколько недель. Каждый попадал в руки Пима, который его разворачивал, проводил проверку на предмет безопасности и заворачивал снова. Когда у четы обрученных находилось время, они разворачивали подарки сами и выставляли на обозрение вместе с карточкой дарителя.
— Смотри, Арди, это твои, — заметила сержант Таура. — А вот от Элли.
— О, так что же она наконец выбрала? — поинтересовался пилот. — Как-то раз она сказала мне, что подумывает прислать невесте строгий собачий ошейник с шипами, для Майлза, только опасается, что ее неверно поймут.