И даже особый чай с ромашкой и ещё какими-то травами, которые Анка сама собирала летом, не помог успокоиться.
Тепло одевшись, Анастасия решила дойти до ближайшего приюта, хотя они все находились довольно далеко, а на улице было минус тридцать градусов по Цельсию, да ещё и суббота. Но храбрая девушка, укутавшись в шарф, направилась к автобусной остановке, оставив Ирину дома одну. Виктор пошёл навестить родителей, которые были немного в шоке, увидев своего сына в ссадинах и синяках.
В голове девушка перебирала фразы, с которых можно начать разговор. Ведь это довольно необычно прийти и спрашивать о ребёнке, человек в здравом уме не отдаст ребёнка первому, кто о нём спросит. Но ведь ей нужно узнать о предсказателе, она не собиралась его забирать! А идеи так и не осенили, девушка не знала, как подойти к этому вопросу.
Анастасия шла очень быстро. Из-за шарфа увидеть можно было только серые глаза, остальное спасалось от холода под одеждой, и, слава Богу, нос выглядел устрашающим. Девушка придерживала капюшон, который постоянно срывало холодными порывами ветра. И только у остановки ей подумалось, что весь её план — одна очень плохая идея.
Полдела сделано, Анка добралась до дороги и тихонько посмотрела по сторонам, сделать это было довольно трудно, мешали капюшон и мамина шапка, постоянно сползающая на глаза. Придерживая капюшон рукой, которую от холода девушка уже и не чувствовала, она убедилась, что все машины стоят и можно идти. Перебегать дорогу в неположенном месте было неправильно, но идти на другой конец бульвара в мороз — просто жестоко.
Очень аккуратно девушка шагнула на заледенелый асфальт и потихоньку маленькими, но быстрыми шажками устремилась к толпе, мёрзнущей под крышей остановки. И опять сугробы, грязный снег марал белоснежные сапожки. Это называется, почистили дороги — счастье водителю, горе пешеходу. Но Анка всё пережила (и прокляла всего несколько водителей, которые плелись слишком медленно) и, наконец, развернулась навстречу дороге. Осталось только дождаться транспорта.
И вот, он показался из-за поворота, но ложная надежда: автобус с такими номером ехал совсем в другую сторону. А идти несколько километров по холоду не хотелось. Анастасия злилась и проклинала маршрутное такси с номером восемьдесят один, которое почему-то проехало уже два раза.
Девушка глубоко вздохнула и вновь стала прыгать с одной ноги на другую, это уже не выглядело странно, потому что многие делали то же самое. Как и на войне, на морозе тоже все средства хороши. В наушниках заиграла мелодия звонка, Анка нахмурилась, потому что сейчас ей жутко не хотелось доставать руку, которая и так едва шевелиться. Но мелодия, раздражая, настойчиво играла и играла. Но она вытерпела эту пытку и вновь услышала любимую песню в проигрывателе. И вместо звонка остались лишь одни вопросы, ведь возможно кому-то необходима помощь.
Спустя пять минут, когда Анастасия была на грани того, чтобы запрыгнуть в любой автобус неизвестного маршрута, лишь бы согреться, появился нужный. Люди кругом засуетились, стали искать деньги в карманах, подбираться ближе к дороге, чтобы успеть занять хоть какое-нибудь место. Анка тоже стала продвигаться, вот только высота обочины была полметра. А автобус, по закону подлости, остановился далеко от неё. Теперь нужно поработать каскадёром: спрыгнуть вниз на обледенелый асфальт, где есть возможность поскользнуться и улететь под колеса, или же прыгать сразу на порог, но если не получится, она упадёт перед всеми пассажирами. Ещё и люди толкались, чтобы побыстрее забиться в тёплый автобус. Девушка решила прыгать, всего один большой шажок, но страшно. Она вскрикнула что-то непонятное, сквозь шарф никто и не услышал этого, от испуга закрыла глаза.
— Девушка! Проходите уже!!! — крикнул кто-то, больно толкая в спину.
Вся толпа будто втекала в автобус, Анастасия совершенно не сопротивлялась, поэтому оказалась вжатой в заднее стекло. Окно было холодное, но так можно было держать равновесие, ведь предстояло ещё платить за проезд.
Анка стянула шарф с лица и зубами сняла перчатку. Голыми руками было удобнее искать мелочь, лежащую где-то в складках кармана. Отсчитав четырнадцать рублей, девушка протянула руку вперёд, выкрикнув стандартную фразу:
— Передайте, пожалуйста!!
Но никто не отреагировал, какая-то женщина лишь взглянула на мелочь, но поленилась протянуть руку. Девушка выкрикнула ещё раз, на этот раз громче, и только сейчас мужчина, стоявший к ней спиной, развернулся и взял деньги. Анастасия слегка кивнула, выражая благодарность, иначе ей хотелось уже кидать оплату через весь автобус, надеясь, что в кого-нибудь мелочь долетит.
Девушка удобно встала на полу, чтобы не упасть на каком-нибудь повороте или же не оттоптать чьи-нибудь ноги. В принципе, место досталось не самое плохое: всех видно, никто не толкается. И только одна небольшая проблема — все окна покрыты слоем льда, и следить за дорогой, просто невозможно. Анастасия пыталась наклоняться, приседать, чтобы увидеть хоть кусочек окна водителя, но лишь услышала ворчание какой-то старухи, возмущённой внешним видом девушки, а точнее говоря, размером её шпилек. Оставалось ориентироваться на местности по поворотам, которые совершал автобус, что довольно сложно — обычно Анка не бывала в тех местах.
Время текло так медленно, хотелось спать, вот только удобства отсутствовали. Да плеер сел, теперь девушка слушала отдалённые голоса: шапка, шарф и капюшон их практически заглушали. Но она точно знала, если услышит ещё одну глупую фразу от девочек малолетнего возраста, то ударит их сумкой.
Толпа потихоньку рассасывалась, остановка за остановкой, вот почти уже и никого не осталось, но все сидячие места были заняты. Двое мужчин виновато прятали глаза, но место уступать не желали. Чтобы не проспать свою остановку, Анастасия постаралась себя чем-нибудь занять, поэтому изрисовала ледяное окно маленькими следами. Как будто по окну пробежал домовой.
Анастасия просто сияла, её уже не волновало, что на улице холодно, она, наконец, покинула этот автобус! Но уже через десять минут она передумала. Как и ожидала Анка, воспитатели и простые служащие детского дома не приняли с должными манерами.
Полная женщина-охранник с огненно-рыжими волосами (только у корней виднелась седина) с умным видом отгадывала кроссворд, подглядывая в ответы на задней странице. Говорила она скрипучим, громким голосом, Анке даже захотелось зажать уши, лишь бы этого не слышать. Девушка уже три раза повторила вопрос о мальчике, но почему-то он пролетал мимо ушей охранницы. Видимо женщина не доверяла внешности юной особы: несмотря на все старания на носу проступал небольшой синяк. И когда Анастасия уже закипала, появилась воспитательница или директор этого заведения, она напоминала змею: тощая, с длинной шеей, прищуренные глазки осматривали гостью, останавливаясь на носу.
— А кто вы такая? — прошипела женщина.
— Я его сестра! — ляпнула Анка первое, что пришло ей на ум. — Наша мама медсестра, и не может уйти с работы. Отца у нас нет. Мой маленький братик потерялся, он совсем один, я представить не могу, что он пережил. Я уже была и в милиции, и в больнице. Посоветовали обратиться к вам.
И женщина-змея и охранница растаяли и стали убеждать Анастасию, что всё будет хорошо.
— У тебя есть его фотография? Я тебе скажу, поступал он к нам или нет.
— Нет, я все фотографии отдала в милицию и больницы, — сказала Анка, притворяясь, что сейчас расплачется. — Ему восемь лет. Тёмные волосы и тёмно-синие глаза, очень красивые, как сапфиры. Возможно, он не говорит, потому что боится.
— Прости, но таких мальчиков к нам точно, не поступало за последнее время. Оставь свой номер телефона, я позвоню в другие службы и перезвоню тебе, — шипение стало не таким уж и мерзким, почувствовалась настоящая забота.
— Большое спасибо…. - протянула Анастасия, написав на клочке бумаге несколько закорючек в которых едва ли угадывались цифры.
Ирина вот уже десять минут вникала в смысл фразы: «Существовать, значит бунтовать». Ей, казалось, что она читает, но на самом деле её мысли находились далеко от философии.
Назад, в общество Фрейда, Канта и других, её привёл тихий стук. Сначала, девушка не обратила на него внимания: когда живёшь с шиншиллой в одной комнате, перестаёшь замечать различные шорохи. Но стук повторился, и на этот раз он был сильнее.