Рыженькая сидела за столиком в кафе, неспешно попивая белое вино из совершенно неподходящего для этих целей бокала. Хозяин заведения с гордым видом натирал полотенцем ложки и довольно улыбался. Одобрительно кивнув мужчине, я опустился на стул напротив красавицы.
— Ваши деньги, госпожа Эсперанта, — шаркнул по столешнице свёртком с гронами.
— Серьёзно? — в шоколадных глазах читалось удивление.
— Зайдите завтра в ювелирную лавочку, Еной извинится перед вами лично.
— О, боюсь, это невозможно, — опустила пушистые ресницы. — У меня билет на утренний поезд. Я возвращаюсь домой.
— Тогда не стоит терять время, — поднялся и снял со спинки стула её полушубок. — Отпразднуем Рождество у меня, а утром провожу вас на вокзал.
— Простите, — рыженькая прятала взгляд. — У меня есть парень, и у нас скоро свадьба…
— Это должно меня волновать?
— Разве нет?
— Это даже вас не волнует. Идёмте.
Красавица не ответила, натянула шубку и замерла. Пришлось снова взять её под руку и повести к выходу. Не хотелось тратить драгоценные минуты впустую.
— Господин Дрэго, — как только мы вышли на улицу, Эсперанта освободилась от моей хватки, — вы слишком настойчивы.
Это моё естественное состояние, ничего «слишком» я не видел. Притянув рыженькую за талию, прижал к себе. Выпрямилась, что натянутая струна, упёрлась ладошками мне в грудь, но не оттолкнула.
— Отличный парфюм, — мой шёпот согрел девичье ушко.
— Должна сказать «спасибо» за помощь, — Эсперанта отдавала слова дрожащим голосом. — Но это не означает, что я проведу с вами ночь.
Не сдержал улыбку — девочка не продаётся, да и я не покупатель. Хочу её, а она меня, но у человеческих женщин не принято соглашаться вот так сразу. Долгие любовные игры «перед» и моногамия — предмет гордости этой расы. Увы, в моей жизни было слишком много баб, и это навсегда лишило меня права стать положительным героем.
— Можем потратить несколько часов на платоническую прелюдию, — стянув зубами кожаную перчатку со своей руки, я обвёл пальцем аккуратный ротик красавицы.
— Вы странный, — сжала губы, смяв эхо моего прикосновения.
Да — я странный. У людей считается нормой долго и потно дуритьголову объекту страсти. Но я не человек, и у нас с Эсперантой будет только одна ночь, полная честного разврата.
ЧАСТЬ 7
За два года службы при королевском дворе я обзавёлся не только доброй сотней врагов, но и несколькими полезными знакомствами. Прежде не пользовался связями — незачем. Сегодня — другое дело. Найти в Альвахалле глубоким рождественским вечером хорошее вино, набор продуктов, ёлку и украшения к ней — задача почти невыполнимая.
— Господин Бо-Хбо? — стоя в будке связи, прижимал к уху холодную телефонную трубку и наблюдал, как рыженькая разглядывала что-то в тёмной витрине закрытой сувенирной лавки.
— Господин Дрэго, неожиданно.
Патик Бо-Хбо лукавил, неожиданности для него просто не существовали. Я трясу приближённых ко двору великой и многорукой— проверяю, вынюхиваю, делаю выводы, а Патик глаза и уши Фретрики в городе. Этот пухлый мужик таскается по злачным заведениям Альвахалла, собирая самые свежие и сочные сплетни. Если коротко — ест, пьёт и занимается непотребствами за счёт королевской казны на вполне законных основаниях.
Обрисовав коллеге ситуацию, я услышал в ответ короткое — «сделаем». Через час ко мне в квартиру на улице Белых слив доставят набор для празднования Рождества. Платоническая прелюдия так платоническая прелюдия.
— Господин Дрэго, мне нужно домой. То есть я хотела сказать — в квартиру. Заберу чемоданы и поеду ночевать на вокзал, — заявила красавица, как только я вышел на улицу.
Поднял глаза к небу итолкнул тростью дверь телефонной будки. Человеческие женщины иногда просто невыносимы. Их тонкая душевная организация только на первый взгляд кажется хрупкой, если приглядеться — это самый настоящий таран, способный сломать любые аргументы.
— Тогда нам нужнотакси, — я указал взглядом на чёрный, отполированный до блеска автомобиль у обочины.
— Пожалуй, — согласие вышло не слишком уверенным.
Распахнул дверцу машины и жестом пригласил Эсперанту сесть. Снова неуверенные движения красавицы — чувствовала, что свернула не туда, но признавать не торопилась. Удобно устроившись на заднем сиденье, сообщил водителю адрес. На этот раз молчание не приносило никакого удовольствия, только раздражало слух. Между мной и рыженькой расстояние всего ничего — ладонь еле втиснется, а по ощущениям — на разных континентах.