Рэйдж как всегда решал важные государственные вопросы , но должен был зайти за мной в покои к семи. Прийти на торжество позже монарха считалось дурным тоном, но поскольку оно проводилось в главном бальном зале городского Орумского дворца, идти нам было близко и я надеялась, что муж разберётся со всеми делами в срок.
Я наконец-то вырвала из цепких лапок Касси свою дорогую Сьюзи. Служанка сестры сбежала с конюхом ещё в Сорумских Варах, и она нещадно эксплуатировала мою горничную пока я болела. Но всему хорошему приходит конец, когда Сьюзи поставили перед выбором у кого бы она хотела бы остаться работать, та практически с криком счастья бросилась собирать свои вещи, чтобы переехать цесский дворец. Касси даже написала мне письмо, в котором жаловалась на нерадивость и неблагодарность прислуги. Но как бы я не любила сестру, я прекрасно понимала как нелегко приходится с ней горничной, она требовательна, капризна и невероятно переменчива. По отдельности эти качества терпеть было не сложно, но все вместе, гремучая смесь черт характера сестры, довели до нервного срыва не одну служанку. И потом, Сьюзи была не чужда духу авантюризма, и с неподдельным энтузиазмом принимала мои модные эксперименты и экстравагантные замашки. Так что после того, как приняла расслабляющую, после длительной тренировки по метанию ножей, ванну с тонизирующими маслами, я отдалась в деликатные руки любимой горничной. Она сделала мне маникюр и немного укоротив волосы и высушив, стала плести сложную косу, которую потом превратит в изысканную прическу. Я делилась с ней восторгами по поводу нового платья и Сьюзи согласилась, что Вероник, в этот раз превзошла себя.
В этот раз корсет был из тонкого шелка цвета сливок. Гладкий, мягкий, аппетитный, спереди он застегивался на крошечные жемчужные пуговки, а сзади завязывался на тонкие ленты. Я не стала сильно его затягивать. За те несколько дней, что я провела без сознания, моя и без того стройная фигура приобрела болезненную хрупкость, от которой я старательно избавлялась активно питаясь и приводя мышцы в тонус занятиями спортом. Трусики были из такой же ткани спереди и совершенно прозрачные сзади, модистка не удержалась и пошалила с вышивкой, лобок украшала нежно розовая орхидея. Этот прекрасный цветок на таком стратегически правильно расположенном месте выглядел настолько эротично, что я хотела побыстрее увидеть реакцию Кристофа, когда после бала, он доберется до моего неглиже. Жемчужный пояс и инкрустированные речными слезами подвязки довершали мой туалет. Мне оставалось надеть лишь платье и горничная восхищённо вздыхая принесла его. Помогла облачится и от переполнявших ее эмоций захлопала в ладоши. Платье было из тафты и кружева сливочного цвета. Оно было полностью закрытым. И все же под тонкой тканью мягкие абрисы фигуры рождали эротичные фантазии, я была словно Морская богиня, выходящая из волн, кружево подола пенилось пышным облаком, а оборки ложились витиеватыми узорами. Длинные пышные рукава были присборены узкими манжетами на запястьях, а из высокого воротника скромно выглядывало полупрозрачное кружево подчёркивая длинную изящную шею, тонкие ключицы и ямку между ними. Лиф платья обтягивал грудь, приподнятую корсетом, а узкую талию подчеркивал тонкий пояс из платины и драгоценных камней. Смешение двух различных по фактуре материалов давало удивительный результат, мой силуэт выглядел тонким, ажурным, резным морозным узором на стекле. В уши я вставила длинные каплевидные серьги с белым жемчугом и агатом. В прическу Сьюзи вставила шпильки инкрустированные этими же камнями. Отправив служанку, я уселась в кресло ожидать супруга. Он должен был вот вот зайти.
Пламя живого огня всегда действовало на меня благотворно, стоило посмотреть на открытый огонь некоторое время, как многие печали покидали мой разум. Сегодня я просто наслаждалась его игрой в камине, ни тяжёлых мыслей, ни переживаний. Только предвкушение удовольствия.
Рэйдж вошел как всегда бесшумно. Он был одет во фрак, а место привычного шейного платка занимал белый галстук-бабочка. Я поднялась к нему на встречу и поприветствовала его касанием губ. Лёгкий, как крылья порхающей бабочки поцелуй, углубился и перерос в томительную прелюдию. Его язык проник в мой рот и начал ласкать мягкий, податливый язык в осторожной ласке. Внизу живота вспыхнул яростный огонь, соски сразу стали чувствительными, а нежный шелк трусиков стал натирать припухшую жемчужинку. Внушительная выпуклость на брюках мужа, дала понять, что не во мне одной, невинно начавшаяся ласка зажгла пламя желания. Любимый поднял меня на руки и прислонился к первой попавшейся поверхности. Расстегнув петли брюк и подняв мне подол, он протянул пальцы к влажным лепесткам и сладко провел по ним, дразня и без того распаленную желанием плоть, я насаживалась на его пальцы, пока он не заменил их своим пульсирующим достоинством. Ворвавшись в меня до основания, он пронзал меня до тех пор, пока забившись в экстазе, я не закричала его имя, и только тогда, он рыча "Тасссссссаааааа" излился в мою жаркую глубину.
Мы целуясь и хохоча, подначивали и трогали друг друга, приводя одежду в порядок.Я осмотрела себя в зеркало. Несколько прядей выбились из прически, но так даже было лучше. Пьяный румянец страсти и горящие прошедшим экстазом глаза - вот и все что могло нас выдать. Я повернулась к мужу, протянула руку и потребовала: - Отдай, я не могу идти на бал без трусиков.
-Нет, моя Тасса, что упало то пропало. Предвкушай эту ночь, так же как её буду ждать я. С этими словами Рэйдж поглубже засунул мои кружева в свой карман и подав мне руку, отправились на бал.
Глава 54. Зима для того и создана в белых тонах, чтобы начинать все с чистого листа
Великолепие убранства дворца на празднование Зимника могло поспорить только с коронацией Цесса или монаршей свадьбой. Уже при входе в главную бальную залу дворца гости окунались в зимнюю сказку. Венки из ели украшенные кристаллами, искусственным снегом, шишками из серебра и платины, и хрустальными фигурками, дарили радостное ощущение долгожданного, всеми любимого праздника. Бледно голубая шёлковая дорожка, которая вела в залу, была присыпана снегом, который впрочем не таял и не холодил ног, обутых в лёгкие, бархатные бальные туфельки.
Главная зала выглядела как величественные покои Морозной Девы, эта Владычица Севера была Дочерью стихий и Матерью пурги. Торжественный трон Его Величества Себастиана был сделан из цельного ледяного монолита. Он был покрыт огромной шкурой голубого барса. Рядом стоял символ власти Её Высочества Теаны, он так же был ледяным, но с вкраплениями серебра и платины. Помимо рунической вязи, на лбу Цесса была возложена хрупкая корона из белого золота. Она напоминала дивный морозный узор на окне. В основании завитков был огромный темно синий сапфир. Тиара Цессы вторила короне супруга, но камней было больше и украшение вплеталось в поразительной красоты волосы Теаны. Не смотря на утренние недомогания, беременность невероятно шла ей, она выглядела цветущей, черты лица смягчились, а белое кружевное платье украшенное россыпью драгоценных камней, выгодно подчеркивало уже слегка округлившиеся формы.
На этом, воистину, грандиозном празднике присутствовало небывалое количество гостей. Как дивное природное явление - Сияние севера, приглашенные нессы пестрели удивительными нарядами. Они охватили весь существующий спектр цветов, от тёмно-фиолетового до молочного. Их партнёры были сдержано монохромны. Только черный и белый. По традиции Древних именно на балу посвященному Зимнику принято подводить матримониальные итоги. Поэтому первый танец был за вступающими в Союз помолвленными парами. Редко кто из влюбленных принебрегал традицией монаршего благословения. Именно этот жест Цесса, зачастую примирял родственников, не желающих, по тем или иным причинам, союза для пары. Только истинным влюбленным даровалась эта милость. Всего несколько раз за историю Вседержитель отказал в благости. Поэтому пары оказавшиеся сегодня здесь любили без сомненья и по настоящему. Ведь позор отказа больно ударял не только по чувствам, но и по репутации.