Почти без прихрамывания шагая к бару, манящему яркой фривольной вывеской и пикантным названием, я думал, что выбрал меньшее из всех возможных зол. К счастью своему, я вовремя заметил у дверей форменную фуражку с пришитым медным жетоном. Резко притормозил и замер, ссутулившись, опершись обеими руками на рукоять трости.
– Значит, слушай, дорогой, – хозяйка заведения, мадам не первой свежести, с растрепанными, окрашенными в ядовито-рыжий цвет кудрями, смело тронула за плечо склонившегося к ней худощавого полицейского.
Из одежды, если это уродство, казавшееся жалкой пародией на наряды танцовщиц столичного кабаре, можно так назвать, на ней был потертый кожаный корсет и ассиметричная юбка с воланами, сзади ниже колена, а спереди длиной… да там практически не было никакой длины. В дополнение шли кружевные чулки и туфли на высоких каблуках.
– Я слушаю, – сдавленно прошептал полицейский.
Меня они не замечали в свете фонарей и ярких разноцветных вывесок.
– Так вот, – хриплым полушепотом произнесла хозяйка, – дело интересное. Снова у нас тут приблудился странный тип. Нездешний, сразу видать. На прокисшую брагу налегал, к девчонкам нашим приставал. Уже хотела приказать охране выставить его взашей. Тут он сразу очухался и ночь с Виклемой оплатил. Моя девочка посмотрела на него без тех лохмотьев, в которых он сюда заявился, и чуть не ахнула. Ты представляешь, весь в непонятных татуировках и шрамах. Мы сразу подумали, тут не простой дезертир, а уголовник настоящий. Может, беглый каторжник. Ты заходи, милок, не стесняйся. Виклема его без моей отмашки не отпустит. Он там как горячий жареный цыпленок. Хоть голыми руками вяжи.
– Спасибо тебе, Дринетта, за бдительность. Лови вознаграждение, – полицейский отслюнявил из кошелька несколько купюр и сунул их в подвязку чулка на правой ноге женщины.
– Всегда пожалуйста, – усмехнулась хозяйка, сверкнув золотым зубом. – Нам разве сложно помогать своим защитникам? Нас лишь бы проверками не трясли ваши молодчики. Мы тут, считай, все тоже трудимся на благо родной страны. Выявляем шпионов да каторжан. Чего их жалеть и беречь, правда же?
– Правда-правда, – покачал головой полицейский.
Достав из наплечной кобуры импульсный магнетический пистолет и сняв с пояса наручники, он решительно зашагал к дверям.
Нет, решил я для себя, в эти заведения ни ногой. Из них одна дорога – на плаху. И, стараясь прихрамывать естественно, я поспешил обратно к лавке кукольника. Раз тут такие дела творятся, придется привыкать к одиночеству ради спасения жизни.
По пути в свое новое жилище я купил у крикливого разносчика свежий номер вечерней газеты. Жадно пролистав страницы, убедился в том, что нет объявления о моем розыске. Мастер Гессир выписывал почти все главные газеты и журналы страны, и еще несколько местечковых изданий. Каждое утро почтальон приносил ему целый ворох. Но “Желторотым сплетником”, который я приобрел с рук, интеллигентный старик брезговал. Впрочем, теперь даже слухи и домыслы касались по большей части военной темы. На первой полосе красовалась фотография только запущенного в производство нового гигантского танка на гусеничной тяге и паровом ходу. Посмотрев на двухбашенную громадину, рядом с которой солдаты казались букашками, я подумал, что внутри должно быть жарче и душнее, чем в адском котле.
Самопровозглашенные эксперты рассуждали в длинных статьях о возможности нашей скорой победы. Мне их оптимизм не внушал доверия. Я часто бывал в тогда еще официально не враждебном, а партнерском государстве, и достаточно хорошо изучил шотнерские возможности. Их армия была сильнее нашей на момент начала войны, и это очень четко и болезненно почувствовалось в ее первые дни. Уж если их авиация сумела добраться до нашей столицы, есть ли смысл строить оптимистичные прогнозы?
Да, с учетом проведенной мобилизации мужского населения и перевода многих заводов на военные рельсы, наши шансы на победу начали расти. Войска стали понемногу теснить врага. Но, как истинный, а не самоназванный политический эксперт, я не спешил надевать радужные калейдоскопические окуляры и продолжал оценивать наши шансы на победу как чуть выше среднего значения. Расклад был примерно пятьдесят на пятьдесят. Потому о прогнозируемом скорейшем завершении военных действий у меня хватало ума не мечтать. Я понимал, что кровопролитие может затянуться на годы. Удастся ли мне все это время спокойно прожить в провинциальном городишке, если, конечно, враг и сюда не доберется и не сравняет тут все с землей ковровыми бомбардировками?