Мастерская Олега была освещена . На стенах висели множество железных инструментов. В углу стоял открытый металлический шкаф, полный каких-то медицинских препаратов. А посередине комнаты стоял металлический стол. На нем, растянутый, словно старая пижама, лежал тот, кого Олег назвал племянником.
Он лежал неподвижно, как будто спал крепким сном. Олег, напевая какую-то мелодию, что-то делал с его головой. Вот он сместился чуть в сторону. Дина увидела, как острый скальпель аккуратно снимает кожу с волосами.
-Ты будешь прекрасен, когда я закончу! Идеальный человек для идеальной куклы!
Кровь испачкала руки Олега, капли образовывали пятна на белом халате и фартуке. Словно красные лепестки были рассыпаны на белом снегу.
А Олег продолжал напевать себе мелодию, не обращая внимание на это. Он делал подарок своей матери, своей мертвой матери. Он хотел, чтоб она и там могла собирать своих кукол.
Дина не могла больше смотреть, она старалась не делать лишних движений, не издавать ни малейшего звука. Как можно тише поднималась по лестнице. Только когда она вышла из подвала в дом, словно очнулась.
Вдруг послышались шаги сзади. Дина инстинктивно спряталась в самый тёмный угол. Олег вышел и пошел к комнате Надежды Ивановны. Когда за ним закрылась дверь, она услышала голоса.
- Олег, что-то случилось? - Спросила Надежда Ивановна.
- Нет, просто послышалось , что кто-то был в подвале.
- Тебе показалось, мой дорогой. Дина спит, я ей сегодня подсыпала ксанакс, как и вчера. Так что можешь спокойно заниматься своими делами. Жалко только мальчика, он такой был милый!
- Ты меня осуждаешь! - Воскликнул Олег.
- Ты самое дорогое, что у меня есть. И единственное, что у меня осталось. Что бы ты не делал, я всегда буду поддерживать тебя.
-Хорошо. Прости меня, ба. Я пойду работать. А то кровь быстро сворачивается.
И он вышел из комнаты. Когда закрылась дверь подвала, Дина вышла из тени. Она тряслась, как осиновый лист .
Бежать, надо бежать!!!
Девушка не стала подниматься к себе, не хотелось терять драгоценное время . Сбросив халат и накинув на пижаму плащ, она в панике начала искать обувь на ощупь, выскочила в холодную ночь и побежала .
Дина побоялась идти по дороге, пробиралась через лес. Такой уютный днем, полный удобных полянок и веселых дачников, ночью он стал для нее ловушкой.
Деревья протягивали ветки, хватая за одежду, каждая коряга считала своим долгом попасть ей под ноги. Очередной раз оступившись, Дина кубарем скатилась в овраг. Ободранный локоть и порванная одежда были самыми мелкими проблемами. Овраг оказался глубоким и крутым, последние силы ушли на то, чтобы как-то выбраться. Она в изнеможении опустилась на толстый широкий пень, пытаясь перевести дух, собраться с силами. Вдруг между деревьев замелькали огоньки.
Трасса...Неужели выбралась? Но огоньки все разрастались, охватывая Дину плотным кольцом.
Волки...они окружали ее со всех сторон. Серая лавина катилась прямо к ней, сметая все на своем пути, многоголосый тоскливый вой ввинчивался в уши, не было спасения. Бежать, бежать....
Веселый солнечный зайчик заглянул в палату, как будто проверяя, у всех ли тут хорошее настроение. Он медленно двигался по стенам, перепрыгивая с тумбочки на тумбочку, пока не запутался в стакане с апельсиновым соком, этим постоянным атрибутом любой больницы. Дина бездумно следила за ним взглядом.
Скрипнула дверь палаты и целая делегация в белых халатах остановилась возле ее койки.
- Ну-с, голубушка, устроили Вы тут нам переполох, - круглый уютный толстячок покачал головой в белой шапочке. - Давненько я такого не припомню, давненько. Где же это Вас так угораздило?
- Что угораздило? - Дина не понимала, о чем он спрашивает. О синяках, о содранных локтях и подвернутой ноге? Так это мелочи. О плотоядном цветке и волках? Начни о таком рассказывать - и сразу в окнах палаты появятся решетки, а вместо улыбчивого толстячка придут шкафы-санитары со смирительной рубашкой. Может, она и сумасшедшая, но не дура, чтоб о таком говорить. О куклах? О, Боже, она в изнеможении прикрыла глаза. Господи, кукла, кукла из живого ребенка. Но кто поверит? Так вот для чего добрая бабушка подсыпала ей какую-то гадость, вот для чего вызывали врача и заводили карточку. Заговори Дина о том, что видела, ей все равно никто не поверит. У нее же постоянные галлюцинации.
- Я спрашиваю, где Вас так ксанаксом накачали, что мы всю ночь откачивали? - Толстяк кивнул на молодого мужчину в серой рубашке, поверх которой белый халат был лишь небрежно набросан. - Вот товарищ из органов интересуется.
Товарищ из органов внимательно посмотрел на Дину и неожиданно подмигнул:
- Расскажешь? Или пытать придется? - Он взял с соседней тумбочки крупный апельсин и подбросил его в руке. - Пытка апельсинами продолжалась третий час.
Наверное, это просто был предел. Или время подошло. А может, так звезды стали. Но Дина, секунду назад боявшаяся рассказать кому-то даже малую часть, зашлась в истошном плаче, торопясь выбросить из себя весь кошмар последних месяцев. Она не говорила, она кричала. Кричала, не успевая всхлипывать и глотать слезы, кричала, когда ее пытались напоить каким-то лекарством, кричала, когда делали укол.
И опять темнота. А в этой темноте к ней ползут, извиваясь, тысячи мертвых змей. Чья-то умелая рука сняла с них кожу. Им больно, больно, но они продолжают извиваться под чью-то дудку, и стоит лишь одной добраться до цели...
- Ну, все, все, голубушка, открывайте глазки, нельзя Вам сейчас спать, никак нельзя.
Та же палата, тот же толстячок, какое счастье.
- Всё хорошо, Дина. Мы с этим справимся, главное не сдаваться. - Товарищ из органов протягивал ей чужой апельсин.
Ксанакс выводился очень медленно, Дине снова и снова приходилось говорить себе, что с ней все в порядке, это всего лишь таблетки и скоро пройдет. Пройдут приступы беспричинного страха, исчезнут страшные пауки и диковинные цветы. Только монстры останутся с ней навсегда. Ухоженная интеллигентная бабушка Надя, читающая Шекспира в подлиннике, и милый сутулый мальчик-студент.
********
- О, тебя опять допрашивать идут, - засмеялась соседка по палате, глядя в приоткрытую дверь. Через минуту на пороге возник товарищ из органов, в руках у него был большой пакет апельсинов. Дина перевела взгляд на тумбочку. Свободного места там уже не оставалось, но майора Никоненко это абсолютно не смущало. Такого ценного и красивого свидетеля он готов был кормить апельсинами всю жизнь.