Агитерра мирно посапывал, даже завидно стало. Ну да ладно, раз ты спишь, тиран доисторический, попробуем тебя сдвинуть с места. Я тихонько попыталась убрать с себя его руку. Как бы не так! Из железа она что ли? Как я ни старалась, ручища даже на миллиметр не сдвинулась. В итоге уже наплевав на всякую осторожность, уперлась спиной в грудь варвара и толкала обеими руками от себя его лапищу.
- Да спите уже, неугомонное создание, - сквозь сон пробормотал Агитерра и сжал меня посильнее, окончательно лишив возможности двигаться.
Кто-то не хотел касаться его тела? Ага, молодец, добилась. Я теперь полностью к нему прижата, и руками, и ногами, и попой. Лежу в эдаких нежных, мягких, но стальных тисках. Я затихла, все равно больше ничего не оставалось. Пострадала немного, не без этого. А потом накатила усталость, я расслабилась, пригрелась. Мне стало тепло и уютно. И я уснула.
***
Проснулась от холода. Сжалась калачиком, натянула одеяло на ухо и вдруг поняла: свобода! Подскочила, неверяще огляделась. И в самом деле, сижу в полном одиночестве на белоснежном шелковом аэродроме. Сквозь плотно закрытые шторы пробивается тоненькая полоска яркого света. Значит, уже утро.
Я откинулась на подушку и счастливо потянулась. Ну и ладно. Буду весь день валяться в постели и бездельничать. А противный Агитерра пусть ходит где-нибудь подальше и подольше.
Минут через пять бездельничать надоело. Да и полумрак начал раздражать, захотелось света, а как раскрыть шторы я не поняла. Я и так и эдак вокруг попрыгала, только к ним явно пульт прилагался, которого я не нашла, а старым дедовским способом шторы раскрываться категорически отказывались. Оделась, умылась и осторожно высунула нос в коридор.
А там была спина. Широкая такая, в сером пиджаке. Пониже спины обретались такие же серые брюки с идеальными стрелками и начищенные до блеска черные ботинки. Перевела взгляд повыше, узрела до невозможности короткий темный ежик на внушительном затылке и переговорную гарнитуру на правом ухе.
- Хм, - обозначила я свое присутствие.
Почетный караул развернулся с неожиданной быстротой и – не побоюсь этого слова - грацией.
- Доброе утро, Рик, - узнала я вчерашнего охранника.
Квадратная физиономия дядечки расплылась в приветственной улыбке людоеда, в голубых глазках сверкнула радостная искорка.
- Доброе утро, мэм.
Так, не нравится мне это. За кого меня здесь принимают? Ну ладно хозяин за мой счет вовсю развлекается, но обслуживающий персонал веселить – это уже слишком.
- А… шеф где? – как можно более грозно спросила я. Пошленькие ухмылочки надо сразу же пресекать.
Рик оказался понятливым, в момент словил мой посыл и уже бесстрастно ответил:
- Завтракает. Я провожу.
- Угу, - милостиво разрешила я и пошла за охранником в столовую.
По хорошему я бы и сама дошла, Агитерра мне вчера все очень подробно рассказал и показал, но, похоже, мою безопасность в этом доме решили довести до абсурда.
- Убери ты эту гадость, сколько можно говорить, - услышала я недовольное ворчание. Голос принадлежал женщине. – Поешь по-человечески.
- Ма-арта, - беззлобно огрызнулся Агитерра, - отстань.
В этот момент мы с Риком вошли в столовую. Варвар сидел во главе большого овального стола, не глядя жевал бутерброд, сосредоточив все внимание на дверте, который, судя по всему, и являлся вышеупомянутой «гадостью». На прозрачном мониторе бежали зеленые колонки цифр. Рядом со столом стояла невысокая женщина лет пятидесяти в таком же темно-синем форменном платье, как у Виены. Завидев нас, она поздоровалась первой:
- Доброе утро, инетере Овилони. Присаживайтесь, я сейчас подам, - она указала на место рядом с Агитеррой.
Я уже приготовилась отбивать очередную атаку, но как ни старалась, никакого подвоха в ее тоне не обнаружила. Мне даже показалось, что женщина как будто рада мне, причем искренне. Без суеты, но очень быстро передо мной появились приборы, три небольших тарелочки с творогом, пудингом и мюслями, мисочка с фруктовым салатом, стакан молока и булочка.
- Спасибо, - растерянно поблагодарила я женщину. Наверное, она - фея, если читает мои мысли. Или это опять происки Агитерры?
Я взглянула на варвара. Тот уже забыл про дверт и лыбился мне во все свои тридцать два зуба. С трудом сдержала желание по этим самым зубам заехать кулаком – он не почувствует, а я руку сломать могу.