- Гашпадин, я лягу на ложе, только не делатте иж меня ходячий тлуп.
Я молча остановил её и срезал с тонкой белой шеи красный шелковый шнур с медной бляшкой, значащий временную принадлежность прошлому господину, бросив в огонь. С похмелья руки немного дрогнули, и из царапины на её горле потекла кровь.
Потом заживлю, шрама и так не будет.
- Гашпадин, пажалушта, гашпадин. Я умалялю ваш, - бухнулась на колени и затараторила рабыня, неправильно истолковав мои действия. Боль от её коленок передалась мне.
Я скривился, но связь не обрубил, лишь аккуратно защёлкнул тонкий золотой ошейник с инкрустированными в него гранёными кусочками прозрачного как слеза хрусталя и узенькой серебряной табличкой. На табличке была вытравлена кислотой до черноты фраза: «Сие езмь господаря Иргатрэ Орса ценность». Старомодно, но я не хочу менять. Крохотный замочек, качающийся как подвеска на колье, можно было отодрать пальцами, но ей это пока знать необязательно. Ошейник защитит от лишнего внимания, а если потеряется по незнанию мест, то любой стражник вернёт. За серебряную монетку, разумеется. А сбежать она всё равно не сбежит. Некуда ей больше бежать. На родине её сожгут заживо, как осквернённую проклятой землёй.
- Вина, - коротко бросил я.
Девушка бросилась к столику, словно в скорости было её спасение от ужасных мук. Она даже уронила серебряный поднос с яблоками, и тот загромыхал по всему залу, заставив меня скривиться. Но вот вино в блестящем кувшине оказалось передо мной в дрожащих руках девушки. Я аккуратно подхватил его за ручку и отпил несколько больших глотков. Оно было некрепким и слегка с кислинкой, самое подходящее для похмелья.
- Пей, - сказал я, протянув кувшин своей новой рабыне.
- Гашпадин?
- Пей, говорю.
Девушка пару секунд смотрела на светло-жёлтую жидкость, а потом приложилась губами к серебряным краям, да так, что пришлось останавливать её.
- Тебя как зовут?
- Таколля, гашпадин.
- Я твой новый хозяин, господин Иргатрэ. Иргатрэ Орса. Понятно?
- Да, гашпадин.
- Повтори.
- Гашпадин Ильгатле. Ильгатле Ольса.
Я немного опешил от такого произношения моего имени, чертов акцент. Девушка опять съёжилась, не понимая чем задела меня.
- Тагатория! - громко позвал я, задрав голову.
Эхо не успело пронестись по залу омовения, как дверь тихонько скрипнула, и помещение вошла пожилая служанка из вольнонаёмных.
- Таря, распорядись, чтоб мяса принесли, и одень Таколю как подобает в сопровождении господина. Капли ей дай валерьяные, а то зашуганая она. Я её на каменоломни возьму.
При слове «каменоломни» из угла донеслась новая порция нытья.
- Да где ж не зашуганной ей быть? - ответила служанка, - вы вон с ножом и в одном полотенце, да с пьяной рожей к ней приближаетесь. Она и у пиратов страху натерпелась, а ноне ещё и среди нежити побывала.
- ?
- Да вы с вашим братцем, да ниспошлёт доброму господину Великий Владыка здоровья, так нажрались на радостях долгожданной встречи, что не помните, как притащили сюда умертвие и давай в него парные игровые ножи метать.
- Да? И кто выиграл?
- Да никто. Токма все шторы порвали.
- А...
Я коротко метнул косой взгляд на рабыню.
- Ваша краля, пресветлая госпожа Танла, да ниспошлёт богиня жизни ей сотни лет красоты, может быть спокойна, вы девку не тискали, вы только её только солёной змеёй пытались накормить со словами у вас там такого нет. Она же жуть как их боится, и змей и мертвяков, она же северная. Там это вообще за проклятие считают. А потом пытались оживить жареного петуха.
- Получилось? - с надеждой спросил я.
- Нет, хозяин. Но в печке его на всякий случай сожгла. Мало ли кто отравится.
- Может, ты ещё скажешь, зачем мы это делали? - с лёгкой улыбкой поинтересовался я.
- А я знаю, хозяин, какие дурные мысли вам в головы пришли? Вы как дети. Хорошо, что ваша матушка не видела, да продлятся её счастливые годы.
- Ладно, хватит об этом. Жратвы и одеться.
- Да, хозяин.
Служанка поклонилась и вышла, чтоб через пять минут появиться снова с белоснежным платьем из тончайшего шелка. В то же время я был уверен, что уже весь двор знает о наших выходках. Всё-таки, некромант фигура видная, и его жизнь не утаишь.
Напуганную Таколлю Тагатория переодела в один миг, нисколько не постеснявшись моего присутствия. Да и я не сильно-то и отворачивался. Сам оделся в короткую тогу цвета тёмной вишни с кантом из чередующихся чёрных и жёлтых полос. То были традиционные цвета гильдии некромантов. На ноги наскоро нацепил сандалии.