— Вы не доверяете мне, так зачем пришли?
Мои метания от эльфа не укрылись, хотя я до сих пор тешил себя надеждой, что уж проявление эмоций-то контролировать я умею.
— Мне небезразлична судьба Иллирэна. И я верю… всегда верил, что эльфы умеют ценить жизнь.
— Допустим. — Эльф и бровью не повел в ответ на мой выпад. Утреннее сравнение с больной зверушкой подействовало куда как лучше — тогда меня хотя бы удостоили недовольного взгляда. Я бы с удовольствием продолжил в том же духе, но, увы, текущая ситуация в стандартную схему никак не вписывалась. То, что проглотит человеческий дворянчик среднего пошиба, Повелитель терпеть не станет, а это чревато несовместимыми с жизнью последствиями.
— Я вас слушаю и рассчитываю, что на этот раз вы будете чуточку искреннее. Во что вы пытаетесь меня втравить?
— Я пытаюсь разыскать Иллирэна и прошу помощи у вас только потому, что ваши возможности несоизмеримо больше, чем мои.
— Вот именно. Было бы глупо не воспользоваться подвернувшейся возможностью.
Я и пытаюсь воспользоваться! Только что-то не очень-то у меня выходит. Возможно, все дело в неверных предпосылках — я как-то не учел, что Повелитель, жизнью обязанный человеку, может знать, что тот несвободен, и при этом не считать нужным вмешиваться в происходящее. Впрочем, лес мог ведь показать нам и события годичной давности. Гадать я могу еще долго, но, боюсь, если пауза продлится еще пару секунд, Повелителю наша беседа может наскучить, и тогда с мыслью привлечь столь ценные кадры на свою сторону можно попрощаться.
— Чего вы хотите?
— Вопрос, в том чего хотите вы. Получить свой интерес за посреднические услуги, слегка преувеличив сумму выкупа? Втереться в доверие к графу, а быть может, к наследнику, а потом помочь ему свергнуть отца, который столь спешно похоронил его, найдя утешение в объятьях молодой жены? Впрочем, вас мог послать и граф… — Повелитель задумчиво хмыкнул, — чтобы отвлечь мое внимание. Пока я был бы занят поисками так вовремя воскресшего виконта, можно было провернуть столько занятных махинаций… Как видите, вариантов масса. Выбирайте.
— Почему вы не хотите поверить, что я в самом деле могу быть в какой-то мере привязан к виконту, а потому желаю помочь ему выбраться из тяжелого положения?
Повторять одно и то же по десятому кругу уже до смерти надоело, но для собственного спокойствия буду исходить из того, что Повелитель все ж таки преследует хоть какую-нибудь цель, помимо желания поглумиться надо мной.
— О, я может и хотел бы. Но мне сложно. Единственный наследник графа, которого должны были беречь как зеницу ока, уезжает без охраны за пределы своих территорий. Никому дела до него нет. Вестник вернулся, не найдя адресата — такое иногда случается, так что для волнения нет причин — за ним вернулся второй, третий… Убедившись, что получать письма уже некому, все собираются и, объединив усилия, начинают усиленно искать пропажу. Очень трогательная история.
Сарказм был бы весьма уместен, если бы мой собеседник сам не был обязан жизнью в том числе и специфическим взглядам графа на воспитание детей в целом и границы свободы своего наследника в частности. Не позволял бы сыну разгуливать где тому вздумается, да еще и без должного сопровождения, мы бы сейчас здесь не разговаривали.
Моего благоразумия хватило на то, чтобы не озвучивать подобные мысли, хоть и хотелось, не скрою. Впрочем, я и не надеялся, что он удовольствуется урезанной и несколько облагороженной версией событий.
— Граф регулярно получал послания от сына. Позже стало ясно, что вестников кто-то перехватывал, и несколько последних писем были весьма искусно подделаны.
— Вот как?
Повелитель наконец-то проявил хоть какое-то подобие интереса, поэтому стремясь закрепить успех, я щедро вывалил ему очередную кучу фактов, которыми в общем-то не планировал делиться.
Смерть наследника должна была стать для графа страшным ударом и пошатнуть его позиции. Достоверно неизвестно, кто именно хотел ослабить Илодар — слишком многим не нравились его независимость и влиятельность.
Как бы то ни было, графа они определенно недооценили. Граф не стал бездеятельно предаваться скорби: провел тотальную чистку среди своих приближенных, ужесточил охрану собственный территорий и, таким образом, обезопасив себя и подвластные ему земли от угроз как внутренних, так и внешних, женился во второй раз. Решив тем самым вопрос с наследниками, граф заодно приобрел могущественного союзника в лице соседа, с которым прежде не очень ладил, но который весьма благосклонно отнесся к тому, что его племянница может стать новой графиней Илодарской. Былые разногласия были забыты.
— Граф быстро смирился со смертью сына, вам не кажется?
— Он не смирился.
Граф лично участвовал в поисках, но Иллирэн как сквозь землю провалился. Друзья, у которых он гостил, в один голос твердили, что виконт получил послание от графа с требованием немедленно возвращаться и потому был вынужден уехать раньше, чем планировал. С собой взял одного человека, отговорившись тем, что будет добираться телепортами и толпа сопровождения ему будет только мешать. Путь Иллирэна оборвался на первом же телепорте. Отследить, куда виконт переместился, так и не удалось, зато в результате продолжительных поисков был найден слуга, уехавший вместе с ним. Человек был уже три дня как мертв и ничего рассказать о месте нахождения своего господина не мог.
— Вы сказали, тело виконта так и не было найдено. Кто же похоронен в его могиле?
— Граф мне не докладывался.
Я был против всего этого фарса с опознаниями, но мое мнение по этому вопросу вряд ли кого-то интересовало. На похороны я не пошел.
— Стало быть, о том, что будет граф делать с внезапно воскресшим сыном, вы тоже не знаете?
— Сначала нужно Иллирэна вызволить, а потом… Дома в любом случае лучше, чем в неволе. Со всем остальным они сами разберутся.
Как бы там ни сложилось, на меня Иллирэн всегда может рассчитывать: пусть только вернется, мелкий поганец, я уж его заставлю полдня вокруг замка бегать.
Тиррелинир
Наплевав на все приличия, принц единолично царил в своем импровизированном госпитале и делиться захваченной властью ни с кем не собирался. Противостоять столь бесцеремонной оккупации, меж тем, представлялось мало возможным — трепло, числящееся в отряде целителем, сдало меня малолетнему мучителю с потрохами.
Перед недугами, имеющими магическое происхождение, принц терялся и пасовал, зато о лечении "обычной простуды" природными средствами он знал все. Болеть мне предписывалось минимум семь дней. "Лорд Тиррелинир, а что вы хотели? Ваш организм с болезнью сейчас справляется ничуть не лучше человеческого". Слушать о том, что через пару дней вернется регенерация и все исправит, принц не желал, что такое великодушие, даже и не догадывался и теперь усердно пичкал меня лекарствами собственноручного приготовления.
Стопка чистых носовых платков таяла на глазах, предатель, справедливо опасавшийся расплаты, скрылся с глаз моих подальше… В условиях жесточайшей нехватки ресурсов и преданных своему командиру эльфов помышлять о возвращении хотя бы исходных позиций не приходилось.
Заслышав подозрительное шебуршание за дверью, последнего платка не пожалел, чтобы встретить моего мучителя во всеоружии. Появление подкрепления было неожиданным, но отнюдь не нежданным. Хельварт вплыл в комнату спиной вперед, умудрившись открыть дверь локтем и при этом ничего не уронить с внушительного подноса. Захлопнув дверь ногой, Хель сгрузил свою ношу на прикроватный столик и, когда ничто более не мешало ему приветствовать меня должным образом, склонился в низком поклоне.
— Мой лорд, я здесь с родственным визитом. — Подозрительно веселый вид родича наводил на мысли о том, что стан врага за время моего нездоровья мог пополниться еще одним перебежчиком. Пессимистический настрой, впрочем, не помешал мне отметить, что помимо склянок с сомнительным содержанием на подносе была и стопка аккуратно сложенных платков. — Принц сказал, что как целитель он не рекомендует беспокоить вас по рабочим вопросам, а как принц — готов бессовестно злоупотребить своим правом и не позволить мне нарушить врачебные предписания. Пришлось просвещать его насчет нашего родства. Кстати, я поклялся честью рода, что ты выпьешь все, что на этом подносе.