- Спасибо, теперь Макс будет уверен, что это я вас похитила и на ужин привезла.
- Это же лучше, чем, если он будет волноваться и бегать по всей Москве, разыскивая вас.
- Безусловно. Пусть лучше думает, чем мой рот занят…
- Как же с вами, красивыми девушками, непросто, - жаловался Арсений, подливая мне вина, а я подумала, что, пожалуй, выпью бокал, вместо того чтобы загоняться на тему, а что там теперь думает обо мне Макс. Вот вернусь домой и сразу всё узнаю. А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются…
- Это давно всем известно. Красивые девушки выносят мозг, некрасивые разрушают печень, выбор за вами, мужчинами, - и отсалютовала бокалом, - ваше здоровье!
Мигулин только хмыкнул и головой потряс, но дискутировать на данную тему не рискнул.
- Чем вы занимаетесь Ксения?
- Студентка института иностранных языков, на третий курс перешла. А вы?
- Бизнесмен, аптеки, производство лекарств, бады, упаковка…
- Золотое дно.
- Я и не жалуюсь.
- В Москве живёте? - спросила я, надеясь подобраться к теме дома на Рублёвке.
- Сейчас живу в Москве, почти всё время. В России самые красивые женщины, это я вам, как профессионал заявляю.
- Я знаю.
- Конечно, у вас же есть зеркало и вы живёте в России, - я взирала на него с тоской, только что, не зевнула, - это был комплемент.
- Я догадалась.
- У меня потрясающая квартира в Москве, с видом на водохранилище, желаете осмотреть?
- Нет, спасибо, я вам на слово поверю. А почему наши олигархи все вдруг Рублёвку покинули, прямо эпидемия какая - то. Там нашли свалку радиоактивных отходов? - мило поинтересовалась я, пригубив вина.
- Что там делать? Скукота. Старики понастроили дворцов за пятиметровыми заборами, чтобы спрятать своё богатство от посторонних глаз. Дети за границей выучились, и совсем не торопятся на это кладбище погибших кораблей. Пережиток прошлого, было модно, да прошло. Если жить в России, то в Москве. Вот где жизнь бьёт ключом, возможности, деньги, связи, тусовки. Отец уже года два пытается наш дом на Рублёвке продать, безрезультатно.
- И что? Дом просто стоит брошенный, а если воры заберутся?
- Нет, конечно, он на сигнализации. Периодически уборщица приходит и пару раз в неделю садовник, так сказать, чтобы сохранить лицо товара. Вдруг с севера чукча какой - нибудь с мешком денег приедет. Лично я, там уже лет пять не был.
- И не тянет?
- Если только вы мне компанию составите.
- Я подумаю, - официант принёс мой салат и горячее для Мигулина.
Приступила к салату, поглядывая в окно. Почему - то самодовольный вид Арсения Семёновича меня раздражал.
Итак подводим итоги. В доме он сто лет не был, про место выстрела, похоже, не в курсе или хорошо притворяется. Кто именно продаёт Рублёвскую недвижимость, скорее всего, не знает, пытаться посетить дом с ним вместе, бесполезно - неправильно поймёт. С его самомнением может запросто решить, что мне есть дело до его комиссарского тела. Делаем вывод, что ловить здесь нечего, и собираемся домой.
А дома злющий Максим Сергеевич… Может, ещё посидим? Вино здесь просто замечательное.
-Арсений, а вы были знакомы с Вячеславом Дадиани?
- Лично, нет. С Максом знаком и давно, Вячеслава видел и неоднократно, но ниразу не разговаривал. Даже обиделся как - то раз, я ему руку протянул, а он отвернулся от меня и ушёл куда-то. Невежливо не находите?
- Вячеслав, как бы это правильно сказать, был “человек в футляре”, и если погружался в свои гениальные мысли, то никого вокруг не замечал.
- И вас?
- Меня, он замечал всегда, - с улыбкой выдала я.
- Да, такую женщину сложно не заметить. За вас! - и потянулся ко мне с бокалом. Я отсалютовала ему в воздухе, сделала глоток, - у Макса на вас, похоже, виды, так взъярился.
- Максим Сергеевич всего лишь пытается соблюдать приличия. Я в трауре, пять дней как у меня мужа убили. Получение награды - необходимость, а вот после нашей с Вами совместной прогулки по ресторанам, могут сплетни некрасивые пойти. Кого волнует, что я своего согласия на неё не давала? Тем более, Вы так красочно описали, как я рвалась с Вами на свидание, почему говорить не могу и на телефон не отвечаю.
До Мигулина, кажется, дошло, что он крупно меня подставил, и я вряд ли буду ему благодарна за это, по гроб жизни.