Разбуженный телефонным звонком, Виктор услышал в трубке голос дежурного по инкассации. Часы показывали половину десятого утра, а дежурный не столько попросил, сколько потребовал выйти сегодня поработать во вторую смену – за отгул, мол, Михалыч что-то приболел, а в резерве никого нет. Каких-то планов на вечер Виктор не строил, к тому же воскресный маршрут был самым легким и коротким, да и перечить дежурному не хотелось. Виктор и не стал перечить, согласился выручить и лишь после того, как повесил трубку, вспомнил, что сборщиком на его маршруте по воскресеньям бегает товарищ Козлов – самый неприятный человек среди всех работников банка.
Сетовать было поздно. Хорошо хоть, голова после вчерашнего смешения водки, пива и самогона не болела. Умывшись-побрившись, попил чайку. Наполовину полная бутылка мутноватого самогона стояла на столе. Тоскливо на нее поглядев, Виктор пощипал себя за кончик носа и убрал «праздник души» в холодильник – на вечер.
После маршрута, кстати, выпивон с напарником не грозил – товарищ Козлов, когда бегал сборщиком, хоть и получал чаевые в виде той же поллитровки, никогда никого не угощал, все, что «отстегивали» кассирши, прятал в объемистый портфель, который в начале маршрута ставил себе между ног. Сам же от угощений никогда не отказывался, видимо руководствуясь поговоркой: «Бьют – беги, дают – бери». Уж на что был лояльный к сослуживцам дядя Миша Хлепатурин, всю свою жизнь отдавший инкассации и теперь работавший в сумочной, так и тот за глаза называл Козлова не иначе как кАзёл, словно выплевывая это «А»…
На листе формата А4 были все те же две лодки, покачивающиеся на волнах, на одной стоял Максим, держа якорь, на другой – боевик с карабином. Виктор вздохнул и открыл блокнот на заложенной карандашом странице, – никакого соответствия дальнейшему сюжету! По новой версии развития событий Максим, не дожидаясь выстрела, умудрился швырнуть якорь в боевика, который угодил тому в грудь. Боевик все-таки выстрелил, но в воздух, и теперь, на картинке, опрокидывался с лодки в воду с гримасой удивления, отчаяния и боли.
Блокнот! Все дело в блокноте!!!
А если нарисовать в нем не сцены из рукописи, а что-нибудь другое? Неужели и это тоже начнет жить своей жизнью? Что нарисовать, что? Виктор никогда не жаловался на недостаток воображения, а тут словно вошел в какой-то ступор. Уставившись на холодильник, в котором мерзла наполовину полная бутылка самогона, только о ней и думал, только ее нарисовать и хотел.
И ведь нарисовал. Сначала на новом листе бумаги формата А4, затем на чистой странице блокнота. И там, и там, бутылка стояла на его кухонном столе, а он сам сидел перед ней и держал в руках пустой стакан – то ли только что выпил, то ли собирался его наполнить. Сидел, глядя на два одинаковых рисунка, и чего-то ждал. А когда, зажмурившись, представил только что нарисованное, а затем открыл глаза, увидел, что на страничке блокнота произошли изменения – теперь стакан в его руке был наполнен доверху мутноватой жидкостью. Виктор вновь зажмурился… Теперь на рисунке он подносил стакан к своему рту. Моргнул еще раз – стакан пустой, человек, только что его выпивший, морщится, вроде бы от удовольствия.
Внутри у Виктора все потеплело, похорошело, легкий хмель ударил в голову. Вот оно как! Хорошо, хорощидзе! Блокнот-то какой чудесный! Этак ведь можно, можно… Виктор как-то враз почувствовал опьянение. А через несколько часов ему идти на работу – там оружие получать, сумки с деньгами принимать, потом в банк сдавать…
Так! Он открыл холодильник. Бутылка все так же стояла на полке, но теперь горячительной жидкости в ней стало заметно меньше. Значит, и в самом деле каким-то образом через рисунок в блокноте – махнул стакан?! Виктор схватился за ластик и с усердием стер последнюю картинку. Не протрезвел. Либо протрезвел, но казалось, что все еще пьяный. Если блокнот действительно обладает такими чудесными свойствами, сколько же можно с его помощью сотворить!
Но думать об этом надо на трезвую голову. И Виктор вновь завалился спать, благо до выхода на вечерний маршрут оставалось несколько часов…
Спал недолго, а проснувшись, для начала довольно плотно пообедал. Сварил себе не типичную порцию пельменей, не тринадцать штучек, что подавали, к примеру, в «Варениках» вблизи кинотеатра «Баррикады», а ровно в два раза больше. И в отличие от столовой порции, снабдил свою, помимо кусочка сливочного масла, еще и двумя столовыми ложками майонеза, добавил на край тарелки жгучей горчички и в меру покапал уксуса на исходящие аппетитным паром пельменьки. Под такое бы блюдо да сто пятьдесят самого-ночки, но нельзя – впереди маршрут, тем более напарником будет настоящий кАзёл.