А Урбик, получив от хозяина все необходимые наставления, не мешкая, послал за актерами. Они должны были собраться в комнате для репетиций. Таида пришла туда вместе с Ледой. Она еще не знала об утреннем разговоре Марка с отцом, но по тому, как злобно посмотрел на нее при встрече Марк, она дога-далась, что Квинт уже прищемил ему хвост. Однако сделала вид, как будто между ней и Марком ничего не произошло. Она не стала строить из себя побе-дителя и добивать Марка своими ехидными усмешками и обидными намеками. Зачем его зря злить, нервы у Марка не железные, он запросто может сорваться и двинуть ее хорошенько. А это ей сейчас было ни к чему. При случае она даже была бы не прочь помириться с Марком. Еще ведь неизвестно, когда он уедет в эту далекую Сирию, а до тех пор им придется жить под одной крышей.
Марк старался не встречаться с Таидой взглядами. Он так и думал, что она получит роль жены. Наверняка отец сделал это ему назло. При распределении ролей, произнося имя Таиды, Квинт бросил на Марка суровый взгляд, словно напоминая о своих утренних угрозах. Хоть Марк и решил держать себя в руках, но его так и подмывало врезать кулаком по ее милому личику. Как бы чувствуя это, Таида держалась от него подальше.
Урбик не был в курсе их вражды и во время репетиции придумывал всякие неуместные сцены. Например, когда жен жрецов отдавали крокодилу на съедение, Урбик потребовал, чтобы они, рыдая, падали в объятия своих мужей. Таиде как раз выпала роль жены Марка. Она хотела было поменяться ролями с Ледой, но Урбик решил, что роль первой жены ей подходит больше. Он только удивлялся, почему это Таида так вяло и ненатурально обнимает Марка.
— Что это за объятия? — нервничал Урбик. — Кто так обнимается? Где страсть? Где любовь? А ты, Марк, как играешь? Твою жену сейчас крокодилу скормят, а ты как будто, даже рад. Где твое горе? Ты убиваться должен, волосы на голове рвать, а не рожу кривить.
— Сам знаю, как играть, — отрезал Марк. — Ты лучше ее поучи, — кивнул он на Таиду.
— Научим, не волнуйся. Давайте еще раз, и побольше страсти.
Все эти объятия раздражали Марка. Но и Таиде было не очень приятно кидать-ся ему на шею. Однако Урбик настаивал, чтобы все было натурально. Пришлось Таиде на время припрятать свою гордость и разыграть из себя любящую жену. Марк почувствовал у себя на груди ее возбужденное дыхание. Он старался не смотреть ей в глаза и по-прежнему не желал подбавлять в свою игру страсти. Урбику он сказал, что достаточно мусолить эти объятия и что пора репетиро-вать следующие сцены. Урбик решил оставить объятия на потом, а пока взялся доводить до ума все остальное. Репетиция продолжалась.
Вместо крокодила Урбик поставил на середину комнаты скамейку и сказал, чтобы «жены» отрабатывали на ней свои нежные движения. Марк воспротивился такой замене и потребовал, чтобы привели крокодила.
— Надо, чтобы он к ним привык, — пояснил Марк. — А то на сцене Сух может их к себе не подпустить. Я его знаю, он ко мне дней десять привыкал.
Урбик счел доводы Марка убедительными и послал за Рахонтепом, чтобы егип-тянин привел к ним своего крокодила. Таида и Леда были не в восторге от этой идеи, но рано или поздно им все равно пришлось бы тренироваться на Сухе.
С крокодилом они уже успели познакомиться. Утром они ходили в цветник и смотрели, как Сух плавает в ванне. В воде он им не казался таким страшным, как про него рассказывали, но когда теперь Рахонтеп привел это страши-лище в комнату для репетиций, Таиде стало не по себе.
— Ну вот, — сказал Марк, поглядывая на Таиду. — Теперь начинайте с ним нежить-ся. Только осторожней, он может и за руку цапнуть, — пугал Марк девушек.
Чуть заметная улыбка скользнула по его губам. Рахонтеп хотел было сказать, что Сух безопасен, но Марк взглядом дал ему понять, чтобы он помолчал.
Таида первой должна была ласкать крокодила. Она в нерешительности подступилась к Суху.
— Смелее, Таида, — подбадривал ее Урбик. — Да не смотри ты так на его зубы, они еще никого не загрызли.
— Еще как загрызли, — вставил Марк, злорадно ухмыляясь. — Вон спроси у Рахонтепа, он тебе расскажет. У него вчера пальцев на руках не хватило пересчитать все откусанные Сухом ноги.
— Ты что, Марк, специально меня пугаешь? — раздраженно бросила ему Таида.
— Я и не думал тебя пугать, — ответил тот спокойно. — Просто, если ты боишься его зубов, то начинай ласкать с хвоста. Там зубов нет.
— Я сама знаю, откуда мне ласкать.
— Если знаешь, то приступай. Чего тянешь? Время-то идет.
— А ты не подгоняй. Ты здесь не главный.
Таида закусила губу и, пересилив свой страх, склонилась к крокодилу. Кое-как, стараясь не прикасаться к Суху, она проделала над ним движения, напоминающие ласку.
— Нет, так не пойдет, — сказал ей Урбик. — Зрители не поверят. Ты, Таида, словно неживая. Расслабься. Тебе что, очень страшно?
Да, ей было очень страшно, но об этом она не сказала. Хотя и так было видно, что она вся дрожит.
— Не буду же я тереться об него, — произнесла она недовольно.
— А что ты будешь? — издевался Марк. — По-моему, в сценке так и написано: «Жены трутся об крокодила». Вот и трись. Или ты хочешь все переделать под себя?
Таида промолчала, но Леда, которой тоже предстояло тискаться с крокодилом, поспешила подруге на помощь.
— А давайте ему пасть веревкой перевяжем, — предложила она, — так будет спокойнее.
— Ты лучше себе пасть веревкой перевяжи, — грубо ответил ей Марк, — а то больно умная. Он же задохнется.
— А ноздри ему зачем? Он ноздрями дышать будет.
— Как он ими будет дышать? У него же насморк. Ты что, не слышишь, как он сопит? Так наклонись, послушай.
Леда не стала наклоняться и притихла.
— Чего ждешь? — обратился Марк к Таиде. — Давай, тренируйся. А то мы тут так до утра простоим.
Таида еще раз попыталась прислониться к крокодилу, произнося при этом слова, предписанные ей ролью. Но стоило крокодилу чуть двинуться в ее сторону, как она в страхе отпрянула назад.
— Он шевелится, — оправдывалась она, глупо улыбаясь.
— А ты что думала? — заговорил Марк, — что он будет лежать здесь, как бревно? Он же живой. Он и на сцене будет шевелиться, привыкай.
— На сцене я сделаю все как надо, а сейчас я не хочу. Давайте дальше репетировать.
— Не сделаешь ты как надо! Если ты сейчас не можешь сыграть с ним как сле-дует, то на сцене и подавно не сыграешь. Ты же сорвешь нам все выступление!
— Не сорву я выступление, не волнуйся.
— Еще как сорвешь. Если ты не можешь, то сразу скажи, мы найдем тебе замену.
— Я могу, — упрямо проговорила Таида.
— Ну так покажи нам, что ты можешь. А мы посмотрим.
Все кругом стали ободрять Таиду и советовали ей, как лучше облапать крокодила. Кастрик даже взялся показать ей, как это делается. Он был посмелее Таиды, и поэтому у него здорово все получилось.
— Вот видишь, — сказал Кастрик Таиде, — ничего страшного со мной не произошло. Крокодил меня не съел. Давай, Таида, сделай как я, и все будет нормально.
Таида собрала все свое мужество и вновь попыталась сыграть роль жены так, как от нее хотели. Но и на этот раз она сплоховала. Марк не замедлил выска-зать ей свое недовольство:
— И это ты называешь хорошей игрой? — возмущался он, — Ты же, как калека над ним трясешься. Нет, по-моему, ты не хочешь, чтобы мой отец стал сенатором. Ты ду-маешь, зрителям понравится такая игра? Да они камнями нас закидают!
— Что я, по-твоему, должна его обнимать?
— Да, должна. Я думаю, ради того, чтобы мой отец попал в сенат, можно не только пообнимать крокодила, но и в пасть ему залезть, если это потребуется.
— Сам лезь ему в пасть! — бросила Таида Марку и быстро вышла из комнаты.
Хоть здесь Марк отвел душу. Но он и виду не подал, что этот срыв Таиды его обрадовал. Он стал громогласно сокрушаться, что сценка под угрозой срыва. Если эта истеричка не вернется и не сделает все как надо, то лучше вообще на сцену не выходить. Отец им позора не простит.