— Сеян ранен! — закричал один из его друзей и стал продираться к префекту.
Этот крик был подхвачен сенаторами и мгновенно перекинулся на ряды всадников, а оттуда его подхватили остальные зрители, через минуту во всем театре раздавалось только одно:
— Ранен! Ранен! Сеян ранен!
Кто-то из сенаторов возьми да и крикни сдуру, во весь свой зычный голос:
— Сеяна убили!
И тут же его крик подхватили быстрее прежнего, и во всем театре стало отдаваться эхом:
— Сеян убит! Убит! Убит!
Толпа волновалась, как бушующее море. Зрители изо всех сил вытягивали шеи, чтобы самим увидеть, что же происходит внизу. А внизу царила полная неразбериха. Крокодил, сметая всех, кто ему попадался, дополз до того места, откуда начинались ряды всадников, развернулся и пополз обратно, устрашающе разевая свою пасть.
— Он возвращается! — орали сенаторы, отскакивая кто куда. — Возвращается!
При этом крике друзья Сеяна подхватили префекта на руки и, словно ему угрожала смертельная опасность, потащили к выходу. Сеян кричал им, чтобы они его отпустили, но из-за общего шума его никто не слышал и Сеяна на руках вынесли из театра.
Сцену и все пространство перед ней мгновенно наводнили преторианцы с обнаженными мечами. Они помогли вынести из свалки своего вождя и готовы были изрубить любого, кто встал бы у них на пути. Преторианцы ничуть не сомневались, что на Сеяна напали и хотели убить. Озверелые солдаты рыскали по сцене, хватая актеров, которые, как они полагали, и были главными заговорщиками.
Марка сбили с ног и стали нещадно избивать. Рахонтеп хотел было спрятаться за декорациями, но его выволокли оттуда и учинили над ним не менее жестокую расправу. Остальные актеры тоже оказались в руках легионеров и испытали на себе всю прелесть солдатских сапог.
Квинт, наблюдавший за всеми этими событиями, чуть было не лишился рассудка. Он безумными глазами смотрел на кричащую внизу кучу сенаторов и опомнился только тогда, когда Сеяна, неся над головами, вытащили из театра. Теперь в са-мом разгаре была ловля «заговорщиков». Какая-то гнида услужливо указала преторианцам на Квинта, мол, это его актеры выступали на сцене, и тут же с десяток солдат, расталкивая копьями встречных, стал пробиваться через ряды всад-ников к Серпронию. Квинт понял, что солдаты ломятся именно к нему, и попытался затеряться в толпе. Но его предательская пурпурная накидка была хорошо видна издали, и как Квинт ни нагибался, прячась за спины соседей, его настигли, сорвали с него накидку и стали бить.
Из всех причастных к спектаклю с крокодилом удалось сбежать только Баселиду. Он видел, как схватили Квинта и вовремя догадался, что дело дрянь и что пора отсюда убираться. Баселид бочком протиснулся к проходу и одним из пер-вых улизнул из театра. Его примеру последовали и другие клиенты Квинта. Сво-его патрона они уже считали мертвецом. Все видели, как Сеяна вынесли на ру-ках из театра, а это означало, что он или убит, или ранен, но в любом случае пре-торианцы будут мстить за него безжалостно.
Толпа в театре рвалась наружу. О продолжении представления не могло быть и речи. Всем и этого зрелища было достаточно. Но среди зрителей нашлись и такие, кто ринулся на сцену, чтобы собственными руками разорвать заговорщиков. Преторианцам с трудом удалось сдержать разъяренную толпу и не дать ей растерзать артистов. Их под плотным кольцом охраны выволокли из театра.
На крокодила тоже набросились и издали забросали его сенаторскими крес-лами. Очень скоро крокодил был погребен под целой грудой изломанных кресел. Это и спасло Суху жизнь, иначе бы легионеры изрубили его мечами в куски. Потом, когда театр опустеет, крокодила поймают сетью, крепко скрутят веревками и отвезут в амфитеатр, где было большое количество клеток для разных диких зверей.
Как только Сеяна вынесли из театра, он потребовал, чтобы его немедленно поставили на землю. Он был совершенно цел, и только отдавленные пальцы руки сильно болели. Преторианцы обступили префекта со всех сторон, как будто опасность еще не миновала и враги могут напасть снова. Сеян был вне себя от ярости.
— Зачем вы меня вынесли, придурки?! — набросился он на сенаторов и воинов, — Я же вам кричал, чтобы вы меня отпустили! Куда вы меня выволокли! Чего вы вооб-ще переполошились? Несчастного крокодила испугались?
— Мы тебя спасали, — оправдывались сенаторы. — Они тебя хотели убить.
— Кто? Эти актеришки? — усмехнулся Сеян.
— Ты зря смеешься, — ввязался в разговор военный трибун Росций, один из дру-зей Сеяна. — Актеры специально натравили на тебя крокодила. Это заговор. Я приказал схватить этого Серпрония и его лицедеев. Мы им быстро языки развяжем. Они нам всех своих сообщников назовут.
— Что ты несешь? Какой заговор? — недоуменно произнес Сеян и посмотрел на Росция, как на помешанного.
— Обыкновенный, — с невозмутимым видом отвечал Росций. — Ты чудом спасся. Вот увидишь, заговорщики сами во всем скоро признаются и назовут нам кого надо.
Слова «кого надо» трибун выделил особо. Его лукавый взгляд не ускользнул от Сеяна. Префект, наконец, стал понимать, что имел в виду военный трибун.
— А ведь, действительно, — проговорил Сеян, чуть улыбаясь, — это очень похоже на заговор.
— Не сомневайся, это заговор. Видишь, как народ радуется, что ты остался жив.
Росций кивнул на толпу, собравшуюся вокруг Сеяна. Люди громкими криками выражали ему свою поддержку и требовали безжалостно покарать заговорщиков. Сеян прислушался к их крикам и сразу уловил настроение толпы. «Ну что ж, — подумал он, — раз они уверены, что это был заговор, то пусть будет заговор. Это даже к лучшему».
Изобразив на своем лице тревогу, как и подобает при раскрытии заговора, Се-ян сел в носилки. Трибуну он приказал сесть рядом с собой и уже в носилках давал ему последние распоряжения.
— Ты вот что, Росций, — говорил Сеян трибуну, — направь-ка сейчас же своих людей в дом к этому Серпронию. Пусть они там все возьмут под охрану. И проследи, чтобы ни один стул оттуда не исчез, пока я не приберу его дом к рукам.
Росций понимающе кивнул головой.
— Узнай также, — продолжал Сеян, — сколько у Серпрония земель, где его имение и чем он еще владеет.
— Будем конфисковывать? — спросил Росций, потирая руки.
— А как же, он ведь заговорщик. Ты же сам сказал.
И оба рассмеялись. Затем Сеян распорядился, чтобы Росций держал своих людей наготове. Когда из Серпрония выбьют имена всех, кто причастен к «заговору», надо будет быстро к ним нагрянуть и всех их арестовать. Сеян не сом-невался, что в списки попадет много толстосумов. Их имущество, как и имущество Серпрония, подлежало конфискации. Формально все конфискованное добро отходило государству. Однако Сеян, как это уже было не раз, выкупит его через некоторое время за бесценок, а потом продаст уже по высокой цене. Вот так он и обогащался.
— Однако удачно я сходил сегодня в театр, — проговорил Сеян, ухмыляясь. — Я думаю, мы из этих «заговорщиков» вытрусим миллионов десять, не меньше.
— Уж я постараюсь, — пообещал Росций.
— Постарайся. Одно только обидно, — продолжал Сеян, — теперь все в Риме будут болтать, что меня чуть не сожрал крокодил.
— Это ерунда, пусть болтают. Несколько хороших зрелищ, и об этом все забудут.
— Но только не я! Представляешь, мне какая-то тварь пальцы на руке отдавила, когда я упал, — Сеян потер ноющие пальцы, — ну ничего, я запомнил этот башмак. Попадись он мне только на глаза, с ногой оторву.