То, что Кастрик запасся деньгами и теперь без труда войдет в царство теней, нагнало на Телесфора еще большую тоску. У него-то монеты не было, и, значит, его душа никуда не попадет.
Телесфор поинтересовался, какая у Кастрика монета и, узнав, что серебряная, попросил откусить ему половину. Для Харона, убеждал он Кастрика, и половины серебряной хватит.
— На, откусывай, — согласился Кастрик и протянул другу монету.
Телесфор отгрыз себе половину, и на душе у него сразу полегчало. Хоть на том свете он найдет себе приют и не будет прогнан, как заблудшая собака.
— А тебе, Марк, дать кусочек? — предложил Кастрик Марку.
— Не надо, — отказался Марк, — я все равно его проглочу, когда буду орать от боли.
— А может, тебе повезет, и ты умрешь сразу.
— Не повезет. Если б я был такой везучий, я бы с вами на этой телеге не сидел.
— А ну-ка, рты там позакрывали! — гаркнул на них охранник, утомленный их болтовней. — А то я вас сейчас накормлю монетами!
Заключенные притихли. Телега въехала под темный свод амфитеатра. Несмотря на раннее время, в амфитеатре царило оживление, как в муравейнике. Приготовления к зрелищам шли полным ходом. Из глубины темных коридоров доносилось гул-кое рычание свирепых львов. Они метались в своих тесных клетках, предчувствуя скорую поживу. В разные стороны сновали рабы, таская гладиаторское снаряжение, носились с инструментами музыканты, шныряли актеры, акробаты, танцоры, и все те, кто будет веселить сегодня публику в перерывах между боями.
Узников Мамертинской тюрьмы рассовали по тесным камерам с остальными, обреченными на смерть. Там они дожидались своей очереди.
Вскоре, по звукам труб, пленники догадались, что началось представление.
Теперь ждать им осталось недолго.
Сеян сидел в императорской ложе и руководил зрелищами. Согласно традиции гладиаторы в самом начале представления, под торжественную музыку прошли по арене перед зрителями, и когда поравнялись с Сеяном, дружно прокричали ему: «Идущие на смерть приветствуют тебя!». Сеян, в свою очередь, поприветствовал гладиаторов, и они скрылись в центральном проходе.
Зрители внимательно всматривались в лица гладиаторов, пытаясь разглядеть среди них своих любимчиков. Сеян и на этот раз проявил щедрость и выста-вил на арену много прославленных бойцов. Они ему обошлись недешево, но разве мог он пожадничать на зрелища, устроенные в честь его спасения от заговора? В такой день зрители должны были повеселиться на славу. Они уже горячо спорили между собой, кто победит, и бились об заклад.
Но перед тем как начнутся бои гладиаторов, им предстояло увидеть кое-что новенькое. Это было увеселительное зрелище под названием «Недосягаемый Олимп». По сути, это было обычное растерзание людей львами. Но преподнесено все это было весьма необычным образом. В центре арены возвышалось деревянное соору-жение наподобие горы. Это и был своеобразный Олимп. На вершине Олимпа были прикреплены статуи богов. Самый главный из них, Юпитер, восседал на своем золо-том троне с орлом на правой руке.
Олимп предназначался для обреченных. Они могли карабкаться на эту гору, чтобы спастись от львов. Однако практически залезть на нее было невозможно. На первый взгляд, Олимп казался легкодоступной горой. Склоны его не отли-чались особой крутизной и имели много разных углублений и выступов. Но ухва-титься за них как следует было нельзя. Мало того, что сами доски были очень гладкими, так еще сверху по ним тоненькими струйками растекалось олив-ковое масло. Оно делало поверхность Олимпа чрезвычайно скользкой. Как бы человек ни старался на него взобраться, он все равно соскальзывал вниз. Все было сделано так, чтобы ни один обреченный не смог спастись от львов на Олимпе.
Идея зрелища была проста: боги, как и власть предержащие, были для простых смертных недосягаемы.
Однако узники не подозревали, какое разочарование ожидает их на этом обманчивом Олимпе. Каждый считал, что именно ему посчастливится спастись на нем от львов. Обреченные, в большинстве своем, были людьми проворными и крепкими, так что деревянная гора для них казалась легкодоступной. Все обрели надежду на спасение.
Зрителей, как и узников, ввел в заблуждение этот Олимп с его пологими склонами, облитыми маслом. Когда глашатай объявил, что узники могут на него забираться, зрители посчитали себя обманутыми. Что ж это будет за зрелище, думали они, если половина заключенных залезет на Олимп и станет преспокойно попле-вывать оттуда на львов? Зрители неодобрительно загудели. Но, несмотря на их недовольство, представление продолжалось.
На арену выпустили приговоренных. Марка среди них не было, зато были Рахонтеп и узники из Мамертинской тюрьмы. За обреченными служители амфитеатра выгнали из клеток львов. Те с рычанием выскочили на арену и погнались за обезумев-шими от страха людьми.
Зрители стали кричать львам, чтобы они побыстрее разорвали на куски этих бродяг, осквернивших себя убийствами и заговорами. Кроме криков толпы, львов еще подгоняли и так называемые загонщики. Но эти уже действовали не только криками, но и длинными острыми копьями. Они обступили львов со всех сторон, не давая им разбредаться по арене, и гнали их на обреченных.
Рассвирепевшие от уколов копьями, львы, словно догадываясь, чего от них хо-тят, устремились на узников. А те в свою очередь со всех ног пустились к Олимпу и попытались поскорее на него залезть.
И только теперь зрители увидели, как много забавного таила в себе эта деревянная гора. Несчастные никак не могли за нее зацепиться. Они бегали вокруг Олимпа, ища удобное для подъема место, но едва хватались за выступы, как неминуемо соскальзывали вниз и под хохот зрителей падали на землю. А на земле на них набрасывались львы.
Амфитеатр наполнился жуткими воплями умирающих, рычанием львов и смехом толпы. Напрасно узники пытались вскарабкаться на Олимп. Казалось, они хотели впиться в него ногтями и зубами, лишь бы удержаться. Некоторым, ценой невероятных усилий, удавалось немного пролезть вверх, но львы без труда доставали их, поднявшись на задние лапы.
Очень скоро они поняли, что Олимп действительно недосягаем и что их всех ждет смерть. Однако продолжали отчаянно цепляться за жирные от масла склоны, беспомощно скользя по ним руками.
Рахонтеп дважды подступался к Олимпу и каждый раз неудачно.
— Попробуй с разбегу! — хохоча, орали ему зрители.
Рахонтепа душила злоба от своей беспомощности. Он уже не надеялся спас-тись на Олимпе. Вдруг Рахонтеп заметил, что один из загонщиков слишком близко подошел к ним, чтобы копьем раздразнить ленивого льва. Рахонтеп сбоку налетел на этого загонщика и сбил его с ног. Загонщик упал и выронил из рук ко-пье. Рахонтеп проворно подобрал копье и, вооружившись подобным образом, с воинственным криком грозно потряс своим оружием.
Зрители встретили поступок Рахонтепа одобрительными рукоплесканиями. Они подстрекали его напасть с копьем на загонщиков. Пусть эти ротозеи немного расшевелятся. Но загонщики, увидя обезумевшего египтянина с копьем в руках, предусмотрительно отошли назад. И только львов копье Рахонтепа не напугало. На египтянина бросилось сразу два льва. Одному из них Рахонтеп с размаху всадил копье в глаз. Дикий рев раненого льва разнесся по арене. Рахонтеп быстро вырвал у него из глаза копье и с окровавленным наконечником обратился против второго хищника. Лев бил копье лапой, злобно рычал и с раз-ных сторон пытался приблизиться к Рахонтепу. Египтянин метил ему копьем в глаза и медленно отступал к Олимпу. Одержанная победа над первым львом воодушевила его и придала ему сил. Он исступленно тыкал в льва копьем, пока не ра-нил его в лапу. Лев предпочел больше не связываться с этим сумасшедшим егип-тянином и на трех лапах заковылял прочь. Рахонтеп возомнил себя непобедимым воином и уже сам стал нападать на львов.