Таида обернулась и враждебно посмотрела на Марка.
— Да, вместе с тобой, — дерзко ответила она.
Марк засмеялся.
— Зря стараешься, — сказал он, — я сейчас ухожу на улицу.
— Вот и уходи. Чего стал?
— Уйду, не волнуйся. Но сначала посмотрю, как ты над нашими семейными духа-ми будешь издеваться. У тебя же все равно ничего не получится.
— Это почему?
— Да потому. У нечестивцев ладан никогда не загорается. Ты что, разве об этом не знала?
Марк опять затрясся от смеха, довольный своей остротой. Таида метнула на Марка злобный взгляд.
— Можно подумать, что у тебя загорится, — произнесла она сквозь зубы.
— Еще как загорится, — ответил Марк. — Давай сюда спички. Вот смотри, духи меня любят, не то что некоторых.
Марк зажег спичку и поднес ее к ладану. Однако ладан, видно, был сырой и не хотел загораться. Марк осторожно подул в курильницу, чтобы раздуть искры, но из этого у него ничего не вышло, ладан по-прежнему не занимался. Таида злорадно заулыбалась.
— Надо же, — усмехнулась она, — в этом доме одни нечестивцы собрались. Даже плюнуть некуда.
— Ты лучше помолчи, — бросил ей Марк через плечо. — Ты мне мешаешь.
Нетерпеливый Марк еще раз дунул в курильницу, но не подрассчитал свой могу-чий выдох и выдул из курильницы весь ладан.
— Что ты сделал! — воскликнула Таида, всплеснув руками.
— Паршивый был у тебя ладан, — сказал Марк Таиде без сожаления. — Духи его не приняли.
— И что мне теперь делать? — горестно вопрошала Таида.
— Ничего, — ответил Марк, — пошли ко мне, я дам тебе другой.
Она пристально посмотрела на Марка, стараясь понять, шутит он или нет.
— Пойдем, чего стоишь? — кивнул ей Марк по-приятельски и направился к выходу. — А то духи на нас осерчают, если мы их дымком не почтим. Мой ладан не то, что твой, сразу загорится. Ты свой, наверное, потными руками перетирала, вот он и отсырел.
Таида ответила, что у Марка руки не лучше.
— Зато у меня ладан лучше, — сказал Марк. — Все духи сюда сбегутся, лишь только его учуют. Даже от соседей притащатся. Вот увидишь.
— А из преисподней придут? — умничала Таида, следуя за Марком.
— Обязательно, — подхватил ее идею Марк. — И в первую очередь эти придут, как их… Ну, наши артисты, которых львы растерзали.
— Кастрик и Телесфор, — подсказала ему Таида.
— Да, они. Этим бедолагам наверняка никакая сволочь жертвы не приносит. А они были славными парнями.
Марк рассказал Таиде, как Телесфор и Кастрик перед смертью поделили между собой серебряную монету, чтобы беспрепятственно попасть в загробный мир.
— Они и мне предлагали откусить кусочек, — рассказывал Марк, — но я не захотел.
— Почему? — спросила Таида, внимательно выслушав Марка.
— А зачем? — отозвался он. — Я и так знал, что жив останусь. Мой Гений меня в беде не бросит.
— Хороший у тебя Гений, — произнесла она.
— Если ты будешь со мной дружить, — сказал он, — мой Гений и тебя возьмет под свое покровительство.
Марк посмотрел на Таиду лукавым взглядом.
— А мы с тобой и не ссорились, — ответила она.
— Тем лучше, — обрадовался Марк. — А то ты всегда смотришь на меня, как на врага, словно ножом пырнуть хочешь.
— Это потому, что ты меня, Марк, постоянно задеваешь, — ответила ему Таида.
— Когда это я тебя задевал? — разыгрывал Марк удивление.
— Да всегда. Вон хотя бы сейчас у алтаря, забыл, как меня нечестивой обозвал?
— Так я же шутил, — весело отозвался он. — Ты что, шуток не понимаешь?
— А мне твои шуточки, Марк, уже в печенках сидят. Лучше бы ты молчал.
— А я не могу молчать. Из меня само прет. Я не только с тобой так шучу, но и с другими, и никто не обижается.
— Ну вот с другими и шути. А со мной не надо.
— Ладно, не буду, — пообещал Марк. — Ты только на меня так грозно не смотри, хорошо?
Таида пообещала смотреть на Марка ласково. И в подтверждение сказанного одарила его нежным взором.
— Ну вот, — довольно произнес он, — это совсем другое дело. А то смотрела на меня, как Горгона Медуза.
— Ты опять! — воскликнула она. — Мы же договорились.
— Само вырвалось, — оправдывался Марк, улыбаясь.
— Я тебе, Марк, рот зашью, чтобы у тебя ничего не вырывалось, — пригрозила ему Таида.
Марк сказал, что этого делать не надо, а то он с зашитым ртом целоваться не сможет.
— Ничего, потерпишь, — сказала она ему. — В тюрьме же ты терпел, и ничего, жив-здоров.
Да, в тюрьме он терпел. С кем, с кем, а с женщинами там было туго. Зато Таиде в тюрьме скучать не приходилось. Марка так и подмывало напомнить ей о тюремщиках, но он пересилил себя и не стал портить непринужденный разговор.
Он весело болтал с Таидой, как будто прежде между ними и не было никакой вражды. Старая неприязнь исчезла, и у Марка даже промелькнула мысль, а не попробовать ли ему затащить Таиду в постель, когда они окажутся в его комнате. Но Марк отогнал от себя эту скабрезную мыслишку, хорошо понимая, что для ее осуществления пока еще не настал подходящий момент. Может быть, потом, когда-нибудь, ему это и удастся, но только не сейчас. Улыбчивость Таиды и ее дружелюбный тон могли быть просто игрой. Он же не знал, что творилось в ее душе, но подозревал, что она еще хорошо помнит, как задыхалась под его пальцами. Марк чувствовал это по ее взгляду, который хоть и был ласковым, но в глубине своей таил настороженность.
Так оно и было. Таида не доверяла обходительности Марка и не теряла бдительности. Для нее он был пока еще врагом. И его примирительные слова не могли так просто подкупить ее. Она умело разыгрывала добродушие, пытаясь догадаться, что скрывается за этой попыткой Марка подружиться с ней, и нет ли здесь какой-нибудь западни.
Но Марк ничего плохого против нее в голове не держал. Он, действительно, шел на примирение, ведь Таида была, все-таки, привлекательной девушкой, и Марку было приятно даже просто с ней поболтать.
Придя к себе в комнату, Марк стал не спеша рыться в своих шкатулках, отыскивая ладан. Между делом Марк рассказал Таиде свой странный сон, приснившийся ему в тюрьме, в котором он представал в облике крокодила и где Таида ласкала его, не подозревая, с кем она на самом деле обнимается. Таида внимательно слу-шала Марка, соображая, куда он клонит.
— Ты этот сон только что придумал? — засомневалась Таида, когда Марк окончил рассказ.
— Ты мне не веришь? Да я клянусь своим Гением, я ни одного слова не выдумал. Я как сейчас помню на себе твои поцелуи. Ты меня целовала здесь, здесь и вот здесь. — Марк пальцем показал на своем теле, куда его во сне целовала Таида.
— Как ты думаешь, — продолжал Марк, — это вещий сон? По-моему, да.
«Ах, вон куда ты клонишь, — наконец догадалась Таида. — Ишь, чего захотел, пере-бьется». А вслух она сказала, что сон Марка ложный и будет лучше, если Марк его забудет.
— Хотя на крокодила ты похож, — добавила она.
— Что, такой же грозный?
— Нет, такой же скользкий.
— Я скользкий? Это еще почему?
— Потому, — отозвалась Таида и, поблагодарив Марка за ладан, ушла, так и не пояснив, что она имела в виду.
После ее ухода он все размышлял, почему это она вдруг считает его скользким. Марк рассудил, что, скорее всего, она хотела этим сказать, что он непредсказуем. То он готов был ее придушить и всячески глумился над ней, а теперь заиг-рывает, делая недвусмысленные намеки.
В этот день Таиду Марк больше не видел. Они встретились на следующее утро на репетиции. Таида мило улыбнулась Марку, и он поинтересовался у нее, хорошо ли тлел его ладан.
— Да, очень даже хорошо, — ответила ему Таида и еще раз поблагодарила Марка за ароматную смолу. — Только вот что-то духов из преисподней не было видно, — пошутила она.
— Так на то они и духи, чтобы их не видеть, — пояснил Марк. — А в том, что они сбежались понюхать мой ладан, ты не сомневайся. Если тебе еще понадобится моя смолка, ты приходи, я тебе отсыплю. Для тебя мне не жалко.
— Нет, мне, Марк, пока не надо, — любезно отказалась Таида, — у меня еще своя есть.