— А ты приходи, когда кончится, — настаивал Марк, — или можешь даже раньше, твой же ладан все равно плохо тлеет, зачем с ним мучиться?
Но Таида ответила, что она уже просушила свой ладан и мучиться ей теперь не придется.
По тону Марка она догадалась, что он пытается заманить ее к себе в постель, а благоухающий ладан был лишь предлогом. Она поняла это еще вчера, сладострас-тный взгляд Марка красноречиво говорил об этом. Но прыгать в его объятия Таида не торопилась. Хотя в ее положении такой любовник, как Марк, ей бы не помешал. Квинт от нее почти отвернулся, и Таиде уже не приходилось рассчитывать на его подарки и прежнее покровительство. А с Марка можно было бы немало поиметь. Таида по себе знала, что Марк не жаден и любит делать приятное сво-им девочкам. Когда она полгода назад появилась в доме Серпрониев, Марк не упустил возможности опробовать новенькую артисточку. Однако за полученное удовольствие он оставил ей на прощанье пару золотых ауреев. Так что многие в доме заигрывали с Марком, надеясь обратить на себя его внимание. Ради этого в ход пускались разные уловки и ухищрения, а тут Марк сам набивался к ней в постель. Необходимо было только как следует опутать его любовными сетями, чтобы он не забыл о ней после первой же близости.
Таида полночи думала, как ей лучше всего окрутить Марка. Для начала она решила его немножко подразнить. Во время репетиций, когда Марк, по сюжету сценки, начинал с ней обниматься, она льнула к нему крепче обычного, и он хорошо ощущал на себе прикосновение ее мягких грудей. При этом ее полный нежности взгляд въедался ему в душу. Но лишь только репетиция заканчивалась, Таида, как ни в чем не бывало, весело болтала с подружками, не замечая Марка, и все ее недав-ние страстные объятия выглядели, как хорошо сыгранная роль и не более.
Однако для Марка они не прошли даром. Его влекло к Таиде все сильней и сильней. Один раз, обнимая Таиду, он даже не сдержался и дал волю рукам. Они шарили по ее телу так бессовестно, будто Таида полностью принадлежала ему.
— Не увлекайся, Марк, — шепнула она своему египетскому мужу. — Ты, кажется, переигрываешь.
Но Марк сказал ей, что чем больше страсти, тем лучше для сценки. Именно так их, кажется, учил прежний руководитель труппы Урбик.
— А, ну если сам Урбик так учил, — произнесла Таида саркастически, — то тогда конечно, Марк, ты можешь не стесняться.
— А я и так не стесняюсь. Вот только не мешало бы нам еще потренироваться с тобой где-нибудь наедине.
Эти слова Марка были уже не просто намеком, это уже было явное домогательство, и Таида сразу изменилась в лице, придав ему сердитое выражение.
— А вот насчет этого, Марк, — произнесла она недружелюбно, — Урбик ничего не говорил. С другими тренируйся, — отшила Таида Марка и больше с ним уже не любезничала.
Пусть он не воображает, что ему так легко удастся ее заполучить.
Отказ Таиды очень раздосадовал Марка. Однако отступать он и не думал. Упрямство Таиды только еще больше распалило его желание во что бы то ни стало овладеть ею. Но он не знал, что предпринять. Рассыпать перед ней нежные слова и клясться в любви он не хотел. Ему мешала его гордость. Он ведь столько раз унижал Таиду и старался ее обидеть, что теперь ему было не с руки играть роль кроткого влюбленного. Это бы означало, что он полностью ею побежден и готов подставить свою могучую грудь под ее восхитительную ножку. Чего доброго, она еще возомнит себя его повелительницей и захочет над ним поизмываться, припоминая ему прежние обиды. Марк не представлял, как ему теперь завоевать Таиду. Не будет же он ее насиловать, в конце концов. Это и неинтересно, и чревато конфликтом с отцом. Хоть Квинт и увлекся танцовщицей, Таида по-прежнему считалась его любовницей, пусть и без былого влияния на хозяина. Марк не знал, как ему поступить.
Таида тоже пребывала в затруднении. Своим резким ответом она дала понять Марку, что все его попытки затащить ее в постель будут решительно пресекаться. Дружба — это ведь еще не значит любовь, и пусть он не строит иллюзий по по-воду ее нежных улыбок и знает, что дальше приятельских разго-воров Таида не пойдет. Не такая она девушка, чтобы сначала выслушивать от Марка всякие гадости, а потом послушно ему покоряться только потому, что он снисходительно поманил ее ласковым словом.
Однако своим решительным отказом она и себе связала руки. Теперь ей было неудобно заигры-вать с Марком. Раз она показала, что просто так обиды не забывает, то нужно было и дальше играть роль гордой и неприступной де-вушки. Она надеялась, что Марк будет постепенно идти с ней на сближение, и тогда все у них произошло бы само собой. Но Марк поторопился, нежные взгляды Таиды расценил как ее согласие разделить с ним ложе и своим наско-ком все испортил. Начинать все снова было утомительно. Таида решила поторопить события. И помочь ей в этом должен был Рахонтеп.
Таида уже успела с ним познакомиться. Она несколько раз пользовалась его услугами, как врача. Таида знала, что она нравится Рахонтепу, и хотела использовать это в своих целях. Египтянин не скрывал свою жгучую к ней симпатию и даже как-то раз попытался было овладеть Таидой, воспользовавшись тем, что она сняла с себя одежду, приготовившись к осмотру. Но Таида его припугну-ла, что расскажет обо всем Квинту, а уж этот ревнивец сотрет в порошок любого, кто посягнет на его любовницу. Рахонтеп струхнул, и больше к Таиде так грубо не приставал. Квинта он боялся и считал для себя лучшим не становиться у него на пути, чтобы не оказаться на улице. Однако Рахонтеп по-прежнему делал Таиде сальные намеки, когда она приходила к нему за каким-нибудь лекарством или с жалобами на разные боли. Но и тогда Таида ставила неугомонного египтя-нина на место. В последнее свое посещение Таида даже обругала Рахонтепа, почувствовав, что он опять покушается на ее тело.
— Ну и свинья же ты, Рахонтеп, — говорила она, лежа перед ним на кровати без туники и повернувшись к нему спиной, — у меня поясница болит, а ты меня лапаешь, как шлюху. Перестань!
— Лежи спокойно, — одернул ее Рахонтеп, — должен же я тебя как следует прощупать, чтобы узнать, что у тебя болит.
— Так у меня же не там болит. Щупай выше, а на ягодицах и болеть-то нечему.
— Ты ошибаешься. Как раз там много чего спрятано под жирком, — сказал Рахонтеп, вдавливая свои цепкие пальцы в мягкую попку Таиды.
— Ты что, Рахонтеп, хвост у меня хочешь отыскать? — смеялась она. — Хватит меня мять, давай лучше какое-нибудь лекарство.
Рахонтеп сказал, что у него есть одна хорошая мазь, но втирать ее надо по-особому, так может втирать только он. И если Таида хочет избавиться от болей в пояснице, пусть приходит к нему каждый вечер, и Рахонтеп будет втирать ей эту мазь. Таида сразу поняла, что он заботится не столько о ее здоровье, сколько о своем удовольствии и возможности лишний раз ее полапать.
— Ну и хитер же ты, египтянин, — проговорила она, глядя ему прямо в глаза. — Чего ты добиваешься? Я же тебе сказала, чтобы ты оставил свои мерзкие уловки. А ты опять за свое? Нет, видно все-таки придется нажаловаться на тебя Квинту. Надоел ты мне, Рахонтеп.
— Ты зря, Таида, так нервничаешь, — пошел на попятную египтянин, — я хотел как лучше. Хочешь сама втирать, так и скажи, мне все равно, бери, втирай. Только за результат я не ручаюсь.
Таида забрала у Рахонтепа мазь, рассчитывая обойтись без его помощи. В крайнем случае она попросит подруг помочь ей, лишь бы не чувствовать на себе по-хотливых рук египтянина.
Таида прекрасно справлялась с втираниями сама, но когда теперь ей потребовалась помощь Рахонтепа, чтобы окрутить Марка, она вновь пришла к нему поздно вечером, под тем предлогом, что мазь ей не помогает.
— Видно я неправильно ее втирала, — предположила Таида, виновато поглядывая на Рахонтепа, которого весьма обрадовал ночной визит Таиды.
— А я тебя предупреждал, — сдержанно ответил он. — Если бы ты сразу мне доверилась, я бы сделал все как надо. А ты только мазь перепортила.
— Не сердись, — нежно запела Таида, — я сама вижу, что была не права. Поэтому и пришла. Ты мне поможешь?