– Как это? – удивленно спросила Катя.
– Двигайся маленькими шажками, главное, двигайся, совсем по чуть-чуть, как малыш, учащийся ходить. На большое пока не замахивайся и планы не строй, а каждый день делай простую будничную работу. Не дyмaй дaже о том, что может быть зaвтpa. Сходи в магазин, погуляй с Бонькой, книжку полистай, купи чего-нибудь, мужу обед приготовь, вот так, мелкими перебежками. И ты снова впишешься в орбиту, ты снова начнешь замечать хорошее, ты сама не заметишь, как шаги станут крепче и шире. И все само придет, как настанет срок. Вот увидишь, как только ты отпустишь голову, все зайдет куда надо! Обещаю!
Лидкин юбилей
Лидка знала, что говорила. Она уже подбиралась к своему большому юбилею – восемьдесят должно было исполниться в 1983-м, совсем скоро. Но никакие итоги она подводить не собиралась: все так же порхала по театрам и балетным конкурсам, все так же кокетничала с молодыми мужчинами, ждала писем от своего прекрасного дружка Левочки Розенталя, который уехал на ПМЖ и осел наконец в Нормандии, во Франции, курила, пила горячительное и играла в карты на деньги с оставшимися подругами. Она обладала удивительной женской магией и даже в этом возрасте лучилась невозможным обаянием. Несмотря на то что биографию она прошла сложную, совсем не зачерствела и оставалась открытой, всегда широко и лучезарно улыбаясь. Лидка считала, что удовольствие надо получать в любой ситуации и несмотря ни на что, иначе зачем тогда вообще рождаться на этот свет? Ее глаза, до сих пор не поменявшие цвет и опасно поблескивающие эльфийским зеленым огнем, даже в ее возрасте все еще чего-то ждали от этой жизни. Вокруг нее до сих пор вился ее старинный гражданский муж Анатолий, который звался не иначе как Принц Мудило и был на пятнадцать лет ее младше. Теперь он исполнял в семье Крещенских многочисленные хозяйственные функции, давным-давно покинув пост мужа, и, конечно же, не по своей инициативе. Превратился в эдакого порученца – что-то починить-приладить, привезти-увезти, договориться с рабочими, если намечался ремонт, а главное, настроить раз в месяц рояль, ведь Толя был профессиональным настройщиком, а рояль гости пользовали чуть ли не каждый день. Толя с легкой Лидкиной руки добавлял, несомненно, в ее будни какой-то стержень, без которого, возможно, она давно была бы другой, не хуже и не лучше, но другой, не такой привлекательной, может, не такой идеальной и не настолько живой для своих серьезных лет. Лидка была все еще на плаву, и не только на плаву, а легко могла бы дать фору обычным зрелым теткам. Поэтому уж в чем в чем, а в женских проблемах бабушка разбиралась прекрасно. Сказала, все будет – значит, будет! Сказала, не ждать, а расслабиться – значит, не ждать!
И расслабиться.
Чтобы полностью расслабиться, Катя похаживала к профессору Боку, другу Крещенских, прекрасному гинекологу, который никак не находил в девочке ни изъянов, ни беременности и каждый раз отпускал с богом. Дементия на всякий случай Катя тоже затаскивала к врачу, хоть он всегда и упирался, но она обычно добивалась своего: сходи, мол, и сходи для моего спокойствия. И все, и о детях старалась больше не думать до какого-то неопределенного следующего раза – все ж нормально.
Одна Алена все-таки не могла успокоиться, виду не подавала, но очень за дочку волновалась – почти пять лет после того выкидыша, а даже намека на беременность нет. Объяснения Бока, что все нормально, она не очень-то принимала. Позвонила ему как-то вечерком, когда все домашние были при делах – Лидка на очередном балете с подругами, Робочка болел за футбол по телевизору, а Лиска так вообще уже спала. Бок вечерами был нетороплив и словоохотлив.