Катя, закончив исподтишковый осмотр кабинета и его хозяина, порадовала рукописью, шмякнув на стол специально отпечатанные по такому поводу целых три копии.
– Как вы пр-р-рекр-р-расно подготовились. – Главный поправил платочек и пообещал: – Как только ее пр-р-рочитают, я вам сразу сообщу. Лично. Попрошу своих сотр-р-р-р-рудников все отложить и начать с… – Он перевернул первую страницу и прочитал: – Voila – с Сидни Шелдона. Хм, у нас еще не переводился. Посмотрим-посмотрим. – И для верности перевел: – On verrat!
Потом посмотрел на Катю, смерил ее с ног до головы не совсем приличным и точно уж не французским взглядом и снова, вцепившись в свой цветастый шарфик, надсадно произнес:
– Вот все в вас так органично, дорогая моя, смотрю и р-р-радуюсь, моя сущность р-р-резонирует с вашими ощущениями, настроем и внешними данными, должен вам заметить. Эх, c’est domage, жаль, что мы р-р-разминулись во вр-р-ремени, я бы мог вас многому научить… лично… хотя, – тут он снова многозначительно улыбнулся, – еще совсем не поздно. Можно многое успеть. – И он снова дернул шарфик, чтобы освободить мечущийся под удавкой кадык.
– А как вы думаете, когда мне можно ждать звонка? – Катя сделала вид, что намеков шарфика не поняла. Его обаяние быстро померкло после этой фразы, и он понял, что ожидать уже ничего не придется, хотя попытался снова.
– Можно ничего не откладывать и решить все вопросы прямо сегодня вечером… – улыбнувшись одной половиной рта, сказал главред и опасно близко подошел к Катерине, дыхнув на нее чем-то специально-мятным. Задержался ненадолго, сверля ее требовательным взглядом, и, отступив назад, встал как самодержец, картинно опершись на спинку кресла, типа, а вот и я, цветов не надо!
– Мне бы хотелось, чтобы мы встретились не просто так, а после того, как рукопись будет прочитана. Sinon, cela n’a aucun sens, – Катя тоже решила блестнуть своим французским перед этим павлином. – И тогда, надеюсь, у вас будет что мне ответить именно по этому вопросу.
– Ну, раз так, Катерина Робертовна, я вас понял и ваше р-р-решение принял. Жаль, жаль, я думал, мы полюбовно решим все вопросы, – довольно разочарованно произнес главный, хотя Кате он показался уже совсем не главным, а второстепенным. – Вам сообщат о решении как только, так ср-р-разу, – по-простому и очень противно добавил он. – Я вас больше не задер-р-рживаю. Au revoir! – Руки уже не подал, а пошел ворошить на столе свои бумажки, напялив очки.
Катя вышла из кабинета, словно обмазанная чем-то липким и говнистым, и поймала на себе удивленный взгляд секретарши – мол, чего это так быстро, практически стремительно? Эх, не надо было рукопись оставлять, подумала Катя, но возвращаться уже точно не хотелось.
Из издательства помчалась к родителям, уж очень не терпелось поделиться подробностями.
– Мерзкий, гадкий, скользкий такой, в шейном платочке, стоит, собой любуется, – рассказывала она маме с бабушкой, которые занимались примеркой очередного шедевра – Лидка готовила дочку к очередной Робочкиной командировке и все лучшие наряды шила собственноручно. Она по старинке булавки держала во рту, а не в булавочнице и все больше молчала, чтоб не подавиться иголкой, лишь смотрела матом и в какие-то моменты выдавала возмущенное «м-м-м-м-м-м». – Ей-богу, первый раз встречаю типа, чтоб вот так беззастенчиво намекал на какую-то пошлятину! Словно я вообще с пустыми руками пришла или принесла не художественный перевод, а черновик или подстрочник и требую, чтоб его напечатали!
– Девочка моя, – курнув и прикрыв глаза, произнесла мама, – это весьма распространенная категория мужчин, которые сами себе за всю их никчемную жизнь никак не могут доказать свою состоятельность, все пыхтят и пыжатся, а самоутверждаются только за счет молодой крови. Вампиры, настоящие упыри. А для тебя это не что иное, как жизненный опыт, и хорошо, что урок этот уже был и прошел без последствий.
Лидка негодующе, одним смачным плевком выплюнула булавки в ладонь и прикрикнула на дочь:
– Ну, мать моя, ты и сказанула! Жизненный опыт! Урок без последствий! Какой-то разнузданный старый пердун, какой-то липкий эстет, прикрывающий свою черепашью шею платочком, размахивал перед нашим ребенком своим приподнятым настроением, а ты нам про жизненный опыт! Да за это надо ставить на вид в милицию! Или куда их там ставят профилактически? Это что ж нынче за мужик пошел? Девочка пришла к нему по работе, рукопись принесла, все чинно-мирно, а он к ней с грязными намеками! Наверное, Богослов и сам, небось, не знал, к кому дитя посылает, хотя и его надо к ответу призвать! – Лидка раздухарилась не на шутку, решив заодно вывести всех причастных на чистую воду. Она, кряхтя, разогнулась, выпрямилась и подошла к внучке, чтобы обнять. – Козочка моя, следующий раз обязательно меня с собой возьми! Пусть работы он тебе не даст, но звездюлей от бабушки получит!