Выбрать главу

 И в тот же миг его ладони крепко обхвати­ли ее ягодицы, соскользнули в ложбинку меж­ду ними... По телу женщины побежали сладкие мурашки.

 — Тебя сейчас волнуют удобства? — просто­нала она. — Слишком поздно. Для них уже не остается времени, совсем не остается...

 Он кивнул в знак согласия и порывисто, почти судорожно вздохнул. Никто из них не мог ждать дольше, ни один из двоих не был в со­стоянии сдерживать то, что стремительно, не­избежно приближалось, а несколько минут спу­стя, произошло.

Они не нуждались в предваряющих ласках и любовной игре, чтобы подогреть себя, настро­иться на волшебную волну изнуряющего бла­женства. Они не нуждались ни в чем этом, по­тому что все это у них уже было, все еще с утра пробудилось и, соответствующим образом, настроилось. А за последние полтора-два часа, которые они провели вместе в гостиной, оба возбудились настолько, что теперь уже ничто не могло бы охладить их пыл и направить мыс­ли на что-то иное.

Ник подхватил Абигейл на руки и, подойдя к камину, осторожно опустил на ковер. При­подняв бедра и выгнув гибкую спину, она по­могла ему стянуть с себя бархатное платье, по­лупрозрачный лифчик и тонкие кружевные тру­сики, и изнеженно, чувственно потянулась, как только к ее обнаженному телу устремились по­токи прогретого воздуха. Языки пламени весе­ло гарцевали над каминной решеткой, и па­давшие от них трепещущие блики скользили по белой коже Абигейл.

 — Ты тоже разденься, — пробормотала она и чуточку сдвинула брови, когда он опустился около нее на ковер почти в полном одеянии.

 — Обязательно, — прошептал Ник и, улыб­нувшись, поцеловал ее в щеку.

 Через секунду в сторону полетела его ру­башка, а вслед за ней и остальные части муж­ского туалета. Расправившись с одеждой, он по­вернул истомленную желанием Абигейл на бок, притянул к себе и стал жадно целовать ее отвердевшие соски, лихорадочно сжимать на­бухшие груди, гладить живот, бедра...

 — Теперь тебе лучше? — как сквозь сон, ус­лышала она его хрипловатый голос.

 — О да, и намного! — с придыханием про­шептала Абигейл. — А теперь...

 Однако она мгновенно осеклась, почувство­вав, как по ее животу вдруг пополз вверх горя­чий, упругий стебель. Фиалковые глаза, казав­шиеся в отсветах камина аметистовыми, тот­час вспыхнули, и смело встретились с голубы­ми глазами мужчины. Но еще смелее оказались женские пальцы: они скользнули вниз по его груди, миновали пупок, коснулись живота — и нежно обвили твердый и внушительный сим­вол мужской силы.

 Тело Ника дернулось, как от удара электри­ческого тока. Из горла вырвался хриплый стон. Он повернул Абигейл на спину и, опираясь на руки, распростерся над ней во всю длину ее соблазнительного тела. Пока он выполнял эти несложные действия, она успела пошире раздвинуть под ним ноги, и рукой направить его вздыбившийся жезл в свою, с готовностью рас­пахнувшуюся, влажную расщелину.

 Когда Ник начал медленно, сдерживая не­терпение, входить в нее, их взгляды скрести­лись, и оба увидели в глазах друг друга дикое желание, неуправляемую страсть и бесконечную нежность.

— Не этого ли ты хотела, Абигейл? — услы­шала она над ухом его прерывистый шепот. — Не этого ли ты...

— О да! Я всегда... — Не переставая гово­рить, она делала плавные и тоже нетерпели­вые движения низом живота навстречу муж­чине, чтобы облегчить и ускорить его спуск в долину любви. — Я всегда хотела этого... Всегда.

Через секунду, когда он проник в нее пол­ностью, женщина тихонько вскрикнула, об­хватила его за плечи и с силой потянула на себя. Они сразу и без труда вошли в самый древ­ний ритм человечества. Их встречные движе­ния были отточенными и слаженными, будто оба знали и любили друг друга не один год. Вскоре эти движения стали походить на размеренные не­жные удары, которые наносились сверху вниз и снизу вверх все быстрее и быстрее и становились все резче, грубее, неистовее...

И он, и она ничего больше не произносили, ничего не говорили друг другу. Потому что слова были уже не нужны. Потому что на смену им пришли другие звуки, и они в этот миг были понятнее любых слов. Влажные звуки поцелуев, прерывистое дыхание, гортанные рыки и сто­ны, усиливающийся схлест тел и бесстыдные, хлюпающие шлепки... Это были звуки любви, из которых во все времена рождалась самая слад­кая, самая неумирающая музыка на земле.

Прошло еще несколько мгновений, и Аби­гейл внезапно почувствовала, будто где-то глу­боко внутри нее вспыхнуло пламя, и тотчас нестерпимый жар стал стремительно растекать­ся по всему телу, заполнять все его клетки.

В этот же миг обжигающий жар почувство­вал и ее неутомимый любовник.