— Слава нашла тебя, — Баки указал Стиву на принты. — А это вообще законно?
— Некоммерческое использование, — сообщил Грен. — Но вообще они должны были тебя спросить, Стив. Кто-то просил разрешения?
— Нет, никто не писал, но не отбирать же мне у них одежду? — Стив пожал плечами. — Что попало в сеть, практически нереально защитить, мне Денис рассказывал. А уродовать рисунки вотермарками у меня рука не поднимется.
Было приятно, что его работы нравятся, а в тонкости с деньгами Стив не вникал.
— Будь на твоем месте кто-нибудь потщеславнее, — сказал Баки, усаживаясь в кресло между Стивом и Туу-Тикки, — я бы отправил подойти и похвастаться. Но ты же не подойдешь.
— А зачем? Ну подойду я, скажу, привет, ребят, это мои арты, так что ли? Мне-то от этого какая польза?
Стив вытянул ноги. Этот кинотеатр ему нравился еще и шириной проходов, не надо было сидеть, уткнув подбородок в коленки. Впрочем, Роджерс уже заметил, что в этом месте и времени — как и в две тысячи десятых годах в Америке — он не был самым высоким. Даже самым широкоплечим не был. Здесь и сейчас было очень много высоких мускулистых мужчин. Вряд ли кто-нибудь из них обладал стивовым метаболизмом и регенеративными способностями, но метаболизм по внешнему виду не определить.
В зале погас свет. Начали крутить рекламу будущих фильмов.
Из пяти или шести роликов Стиву больше всех понравился тот, где связанные веревкой щенок и медвежонок, упав в реку из лодки, бегут по каменистому берегу, потом их показали уже взрослых у туши оленя. Пес, сопротивляющийся косматому бородатому мужчине, хрупкая девушка, гладящая его по голове, снова медведь и собака.
— Сходим? — спросил он Баки.
Тот кивнул.
Наконец начались вступительные титры на фоне звездного неба. И Баки пропал. Стив сначала крутил головой, приглядываясь, как смотрят фильм другие люди, но в итоге пропал и сам.
В фильме все было совсем не так. И Йонге с Рудольфом Баки представлял себе совсем иначе, и Сайнжа был слишком крапчатый, и песчаная Калисея светилась зеленым светом. И в то же время все было именно так. Градус, атмосфера, эмоции — киношники уловили суть. Этот сумасшедший поцелуй на выходе из корабля Инженеров, эта канонада в небо по летучим наездникам, это сцена в медотсеке, Найхави, альяс и все, все, буквально все!
Не удалась синхронизация — такое невозможно показать визуальными методами. Изнасилование Сайнжи в каал-ли представили как взаимное согласие, а рейтинговую сцену вообще не сделали. Баки понимал: не порнофильм, фантастика.
От сцены, когда Йонге электричеством выжег Лысого и Щербатого, Баки взвыл, как и весь зал. И всем сердцем прочувствовал беспокойство Сайнжи за Рудольфа — когда тот лежал в медотсеке и еще не знал, что наезднику скормили Седого.
Баки знал, заранее знал, как будет разворачиваться сюжет, но фильм все равно захватывал настолько, что Баки искренне переживал за парней и Сайнжу, словно, как и они, не знал, что будет дальше: удастся ли спастись, получится ли выбраться из орды взбешенных яутов, прирастить Сайнже руку, спасти Вайхту от прыгающего ему в лицо наездника…
Стив откровенное веселился от сцены купания одуревших от жары мужчин с яутами. Сцену сократили до собственно купания, ничего больше, но Стив-то знал. Он уже успел прочесть оригинальную версию текста. Зато сцену с обедом убрали напрочь. От сна втроем оставили только, собственно, сон и съехавший рудольфов респиратор.
В фильме не было сексуальных сцен, только намеки, но каждый кадр, в котором Рудольф и Йонге оказывались вместе, вибрировал от непроявленного взаимного желания и невозможности его реализовать. И Сайнжа. Ребята не вешались на него, нет, но как смотрели!..
Стиву было до жути интересно, насколько реален яут на экране: рисовали его на компьютере целиком, или это все-таки актер. И если актер, то что это: захват движения или такой шикарный костюм. Но это все равно за гранью: так возбужденно рассматривать откровенно страшную рожу… Однако Стив не чувствовал отвращения, хотя и боялся, что среагирует подобным образом на ожившего на экране яута.
Баки застонал от разочарования, когда «Фелиция» прыгнула на Ятрангу и пошли титры. Ему не хватило! Ему так отчаянно не хватило!
— А когда будет следующий фильм? — спросил Стив, когда они все вышли из зала. У него зудели кончики пальцев, так хотелось поскорее вернуться в студию и сделать хотя бы пару скетчей.
— Когда станет ясно, какие сборы у этого фильма, решат, делать ли следующий, — ответила Туу-Тикки.
— Хочу еще раз! — заявил Баки.
— И я, — кивнула Туу-Тикки. — Сходим после Остары.
Стив согласно кивнул. Он с удовольствием сходит вместе со всеми, ему безумно понравился мрачный город яутов, обожженная Калисея. От Рудольфа и Йонге невозможно было отвести взгляд. Особенно от Рудольфа.
— У меня есть набросок Рудольфа с лайнером. И с цангеллетом. Буду доделывать. Но только после матриарха.
— Мне все сильнее и сильнее нравится это время, — неожиданно сказал Баки. — Я и раньше это знал, но сейчас моя любовь к современности обрела новый градус. Смешно, правда?
— Почему? Бак, мы наконец-то принадлежим сами себе, можем выбирать, чем заниматься, ходить в кино или просто валяться дома с книжкой. Это здорово, а ты прав в том, что тебе это все нравится.
— Я знаю, Стиви, — Баки обнял Стива за плечи.
Проходящие мимо к кинотеатру девушки засвистели им.
Стив уткнулся лицом в Баки.
— Черт, Бак, нас приняли за пару, — рассмеялся он. — И им это нравится.
— Мне это тоже нравится, — улыбнулся Баки. — То, что нас приняли за пару и не вызвали полицию, не кидают камни, не корчат брезгливые рожи.
— Точно. Но при этом им в голову не пришло просто пройти мимо, никак не отреагировав, — Стив захихикал, передразнивая. — Молодежь! Вот в наше время, в две тысячи десятые…
Захохотали вчетвером. Смеясь, сели в машину, смеясь, поехали домой.
На кровать Стив упал со стоном.
— Господи, как я устал…
Он обнял подушку и тоскливо повыл в нее. После кинотеатра заехали только в небольшой магазинчик, купили фруктов. Дома Стив, ухватив пару яблок, унесся в студию, спустившись только к ужину.
Баки вернулся из ванной, скинул халат, сел рядом и погладил Роджерса по спине.
— Массаж? — предложил он. — Не то чтобы я был особый спец, но основы знаю.
— Да! — издала счастливый возглас подушка стивовым голосом. — Ты меня спасешь просто.
— Снимай футболку, — скомандовал Баки и вслух приказал: — Принесите массажное масло.
— Никогда, слышишь, Бак, я больше никогда не буду сидеть, скрючившись, больше пары часов подряд! — Стив сел, стянул футболку, аккуратно сложил ее на стул.
— Ляг. Руки вдоль тела, — велел Баки. — По возможности расслабься.
Он уселся Стиву на бедра, налил на ладони масла с запахом шалфея и начал разминать мышцы. Сначала просто поглаживая, потом проминая, нажимая на закаменевшие мышечные узлы.
— Если будет больно — говори, — сказал Баки.
— Ага. Но ты меня не слушай, я все равно буду рисовать. Сам же понимаешь, провалился — и все, пока не закончишь, не остановишься. Как Сайнжа в охотничьем угаре.
Баки не меньше получаса массировал Стиву спину и шею, пока кожа под ладонями не порозовела и не согрелась. После этого он укрыл Стива большим полотенцем, принесенным духами, вытер руки краем этого же полотенца и лег рядом.
— Легче? — спросил он.
— Гораздо. Спасибо, Баки, — Стив улегся поудобнее, подкатившись ближе. — Я теперь говорящее желе. Это меня рудольфов лайнер не отпускал. Как тебе фильм?
— Потрясающе, — признался Баки. — Даже лучше, чем я думал. Еще пойду, раза два, не меньше. Как рушился дворец! А как Йонге положил Щербатого и Лысого!