— Спокойно, мальчики, — сказала Туу-Тикки. — Эту кашу мы все уже ели. Денег в обрез, аренда или лекарства, на нормальную еду вечно не хватает, если на ужин мясо, то в воскресенье никакого кино, так?
— Примерно так, — согласился Баки. — Откуда ты знаешь?
— Говорю же, мы с Греном уже ели эту кашу. Были бедными, были нищими, были голодными. А потом — сюда. С зарплатой за месяц больше моей прежней годовой.
— Много наделали глупостей?
— Да умеренно, — отмахнулась Туу-Тикки. — Купили то, чего давно хотелось, и двух котов, а потом особо не тратили. Грен, помню, Тае лошадь подарил. Я ему — яхту. Еще что-то по мелочи. Автомобили меняем раз в пять лет. Хобби у нас не самые дешевые.
— У вас дети.
— На детей Первый Дом выплачивает пособие.
— Круто, — оценил Стив. — Ты пытаешься нам сказать, что вы с Греном поможете нам разобраться, что со всем этим, — он потряс распечаткой, — делать?
— Примерно, — согласилась Туу-Тикки. — Тут есть опасность того, что называют «синдромом победителя лотереи» — когда кажется, что то, что легко пришло, должно легко и уйти. Так вот, все вот это, — она кивнула на стол, — ни фига не легко вам пришло. Тебя, Стив, семьдесят лет использовали как объект пропаганды. Тобой заманивали мальчишек в армию. А про себя, Джеймс, ты и сам подумай.
— Мне нечем, — буркнул Барнс. — Я хотеть-то не умею на такие деньги! Тикки, я, когда на войну уходил, думал: вот вернусь, буду зарабатывать двести пятьдесят долларов в неделю и это будет мой потолок. Буду снимать квартиру, женюсь, пойдут дети. Стиву буду помогать. Может, годам к сорока накоплю на машину. Или куплю раньше, в кредит. Отложу на пенсию. В кино буду ходить каждую неделю. Смогу оплатить дантиста. Но вот это? — Он ткнул пальцем в строчку «Компенсация как подопытному объекту». — Какого хрена?
Туу-Тикки взяла у него из рук распечатку.
— Вообще-то, за такое действительно платят, — сказала она. — Я уверена, что ГИДРа смогла извлечь и финансовую выгоду из тех экспериментов, которые над тобой проводили. Бионические протезы, что-нибудь еще.
— Угу, пять суперсолдат нового поколения, — рыкнул Баки.
— Как бы то ни было, все в прошлом, — строго сказала Туу-Тикки. — Ты жив, здоров и тебе не надо идти конюхом на ранчо, чтобы заработать на еду и сигареты.
— Да сейчас, небось, и конюхов нет. Все делают роботы.
— Как же, — усмехнулась Туу-Тикки. — Не воспитали еще такую ненормальную лошадь, которая подпустит к себе технику сложнее пылесоса.
После ухода Катце Стив пребывал в полном раздрае. Он был рад за Баки, которому оплатили все годы войны и пыток, но при этом Стив снова предался самобичеванию.
— Я… не смог… — топор, опущенный с размаху на спил ствола, раскалывает его напополам, аккуратно и ровно. — Я… не… успел… — половинки расщепляются с легким треском. — ГИДРы больше… нет!
Стив опустил топор и присел на колоду. Вот так вот, Стивен Роджерс, ты правильно сказал, там, в комнате: одно движение руки — и вся твоя жизнь становится какой-то пародией. Столько лет прошло, погибло так много людей, а оказывается…
— Прекрати переезжаться, — внезапно раздалось рядом.
Стив поднял голову. Перед ним стоял Грен — высокий и тонкий, ткни — переломится. Не переламывался. Вишневый свитер, черные замшевые штаны, мягкие сапоги и волосы, заплетенные от висков в мелкие косички и свободно спадающие на широкую спину. Чертов фейри.
— Ну вот теперь ты на меня злишься, — Грен качнулся с пяток на носки. — Почему?
— Извини. Не знаю.
— Тогда из-за чего ты так нагрузил себя чувством вины? Стивен, я эмпат, я всегда точно знаю, что ты чувствуешь.
Роджерс почувствовал, что заливается краской. О таком он не подозревал.
— Пойдем, — Грен протянул узкую ладонь в кольцах. — Хочу тебе кое-что объяснить.
Стив послушно пошел за ним куда-то за дом. Грен вывел его за калитку и остановился у дерева с гладкой серебристой корой.
— Ты представляешь себе количество миров в этой Фазе? — спросил Грен.
— Нет, — признался Стив. — Я даже не знаю, что такое Фаза.
— Все мироздание во всем его многообразии. Так вот, Стив. Миров миллионы. Одних только Земель на этом веере… не знаю в точности, сколько, но точно больше сотни. Как ты думаешь, много ли внимания Первый Дом обращает на каждый отдельный мир? На людей в нем?
Стив пожал плечами.
— Немного, я думаю. Но я так и не понял, что такое Первый Дом и чем они занимаются.
— Если упрощать до палочек и камушков — Живой Жизнью во всей Фазе. И с этого ракурса нет разницы, ГИДРа или ЩИТ, коммунисты или фашисты, белые или черные. Есть просто люди как вид и способы, которым вид размножается и контролирует численность.
Стив поежился.
— Что ты пытаешься мне объяснить? Я не понимаю.
— Что тому же Эшу плевать на Мидгард и на ГИДРу. Для него это частный случай человеческого идиотизма, не особенно интересный. Да, есть люди, с которыми он дружит, есть его команда, но это десяток человек на всю Фазу — если они вообще люди. Мало ли по Фазе тайных обществ и группировок, ставящих целью власть над своей планетой? Это в человеческой природе — организовывать такие штуки, это неинтересно. Но Эшу оторвался от того, чем ему действительно нравится заниматься, и зачистил эту вашу ГИДРу, потому что кто-то — ты или Джеймс — сделались ему интересны.
— Игоря зацепил Баки.
— А хотя бы и так. Если бы не Джеймс, если бы не вы с Джеймсом, Эшу бы даже не стал копать. Он попросил Эндрю — они дружат. Он приказал Катце — тот в их подчинении. Со стороны все кажется простым, для подобных сил это и вправду просто — так арбуз проще разрезать снаружи, а не изнутри.
— Ты хочешь сказать, что я ковырял этот арбуз изнутри, и поэтому у меня не получилось?
— Примерно. Но ты сделал достаточно, чтобы стать видимым для Игоря, для Эшу. Без тебя бы они просто прошли мимо — у них хватает занятий поинтереснее. Эшу — капитан музыкальной команды, музыка для него важнее. Музыка и команда. И Дани.
— Они дружат? — спросил Стив о чем-то совсем неважном.
— Они любовники. Летом они иногда отдыхают у нас. Успеешь пообщаться поближе.
Стив оперся спиной о качнувшийся ствол.
— Ты пытаешься мне сказать, что я сделал достаточно для того, чтобы в игру вступили силы иного порядка.
— Именно так.
— Знаешь… — задумчиво начал Роджерс, — ведь по этой логике получается, что если бы Локи не пытался захватить Мидгард, то и Эшу бы ничего не сделал.
— Просто не было бы никакого Эшу. Хотя кто знает? Эшу кот, его вытащили из поэка, потому что он кот. Но да — если бы не попытка контроля Мидгарда и плен и последующее освобождение, не было бы и новой руки Джеймса. Ты бы продолжал бороться с ГИДРой до чьего-нибудь победного конца. Выгорел бы на этой войне.
— Можно подумать, те, кто вытащил Локи из башни Мстителей, не смогли бы сделать этого из Асгарда.
— Может, и не смогли бы. Я не знаю. Но точно знаю, что за все те годы, что протекли от вашей последней встречи в Мидгарде до того момента, как Эшу принес сюда Джеймса, он не интересовался вашим поэком.
— Он говорил — сорок лет.
— В разных местах время течет по-разному, а Эшу очень много путешествует. Редко сидит на месте.
— Все сходится на Игоре, — заключил Стив. — Не на мне, не на Эшу. На Игоре и Баки. Хотел бы я познакомиться с Игорем поближе.
— Он приедет на Венец Лета, — пообещал Грен.
— Чувство справедливости у него… — Роджерс покачал головой. — Как у меня.
— Нет. Игорь, в отличие от тебя, видит только отдельных людей. И не считает, что им всем нужна защита. Он увидел Джеймса.
— И ГИДРы не стало. Так просто… Арбуз разрезали снаружи. И получается, все, что я делал, было напрасно.
— Нет. Ничего не бывает напрасно. Просто люди — короткоживущие и не умеют видеть всю картину. Не хватает времени и очень часто — ума, чтобы охватить все и уловить закономерности. А ты еще совсем молод.
— Может, через год я состарюсь в одночасье и умру. Сыворотку так до конца и не исследовали.
— Не умрешь, — улыбнулся Грен. — Леди Наари смотрела на тебя. Смотрела на Джеймса. Вам отмерен равный век.