— Значит ли то, что мне нравятся кайнде, что я не человек? — философски спросил Баки, ссаживая Акури с плеч на колени.
— Тебя лечила леди Первого Дома, — сообщила Туу-Тикки. — И Эшу. Остался отпечаток. Как прививка от страха перед странным. Ты и нас никогда не опасался, как Стив. Хотя как раз реакция Стива для человека совершенно нормальна. Ксенофобия для людей — биологическая норма. Просто кто-то может увидеть красивое в непривычном, а кто-то нет.
— Не буду цитировать исследования по эволюции мозга, — пробормотал Денис. — Там что-то об этом было, но лень вспоминать. На самом деле, люди обучаемы и могут переступить через свои страхи, было бы желание. Иначе в моем веере миров они бы не смогли контактировать с ксеносами. А они могут. Практически по всей Фазе могут. Разум преодолевает биологические императивы.
— И любовь, — добавил Грен. — От большой любви рождаются дети даже у очень несовместимых существ. Эшу тому доказательство.
— Ксенофобия ксенофобией, но все то странное, с которым я стакивался, тут же старалось сожрать или меня, или мою команду. Даже Халк после двух лет работы вместе обязательно попробует меня зашибить чем-нибудь, когда разойдется. Конечно же, я не буду доверять за так чему-то странному, — оскорбился Стив. — И меня учили, да и не только меня, натаскивали просто, что любой чужак потенциально опасен. Сначала в морду, потом разберемся, так как-то было. Чтобы перестать бояться, нужно время, а у нас его никогда не было. Даже в кино магические существа несли опасность, детей вообще каким-то бабайками пугают, мол, не будешь слушаться — заберет!
Стив вздохнул, погладил активно мурчащего кота.
— Я ж и тут первое время подвоха ждал, что вот, спущусь утром вниз, а нам предъявят счет, мол, мы вас спасли, а вы теперь отработайте, — он обвел взглядом сидящих вокруг фейри. — Простите… Вам было тяжело это ощущать.
Про человеческую обучаемость прозвучало обидно. Коты и те сначала обнюхают и потрогают лапой, а потом на руки идут. Что уж говорить о разумном существе, с детства приученного, что все незнакомое — опасно, и обладающем недюжинной фантазией!
Обидно и как-то уж очень свысока, подумал Стив, но его сердце быстро-быстро стучало в груди от другой мысли: раз уж фейри так тяжко находиться с людьми, значит чем-то Стив и Баки ценны сами по себе, раз уж их приняли в семью. Совсем приняли, не только формально.
— Ксенофобия как биологический императив, — кивнул Грен. — Подкрепленный воспитанием. Думаешь, почему люди придумывают такие сказки, снимают такие фильмы? — он помолчал. — Ваш поэк еще и сам по себе достаточно ксенофобен, потому что в нем слишком долго были заперты существа многих конфликтующих рас. Слишком ограниченное пространство. Все сидят друг у друга на головах при ограниченных ресурсах.
— Самое смешное, — невесело сообщил Денис, — что на самом деле для людей опаснее всего другие люди. Самые ужасные страхи — что ты пойдешь в лес и тебя там съедят. Память об эволюции вида. Люди — приматы-каннибалы. Только и всего. Само развитие разума вида обеспечено каннибализмом — проще добыть мяса, убив представителя собственного вида из другого племени, чем загнав антилопу.
— А еще падальщики, — добавил Алька.
— Отсюда и страхи, — согласилась Туу-Тикки. — И ксенофобия отсюда. Пара миллионов лет эволюции оставила по себе память более прочную, чем сорок тысяч лет цивилизации. Вдобавок люди скатываются в каннибализм при любом серьезном голоде. Все эти оставшиеся без связи с внешним миром арктические экспедиции, пассажиры рухнувшего в Андах самолета, голод в России в тридцатых годах прошлого века, голод в северном Китае в восьмидесятых… Стив, оно действительно отвратительно звучит, но это факты, и их остается только принять. Невозможно ничего поделать с биологическими императивами вида. Но можно сделать выбор для себя самого. Кем быть и каким быть.
— А еще, — добавил Грен, — можно уничтожить каннибальские культы по всей стране, как сделали Эндрю и Йодзу на Земле-Прим.
— Ничего не знаю об этой истории, — сообщил Денис.
— Грен-Средний мне рассказывал, — пояснил Грен. — Они общаются с Эндрю теснее, чем мы.
— Это и во время Второй мировой было, — неожиданно добавил Баки. — Ты тогда еще не воевал, Стив, но мы были в одной деревеньке в Арденнах, и там… В общем, у них не было еды, совсем. Долго. Съели траву, съели кору с деревьев. Кошек, собак. Мы зашли в один дом, а там женщина… Поставила отрезанную голову ребенка на стол и ела… остальное. Двух парней вырвало прямо в доме. — Он подумал и добавил: — Меня тоже. В том районе линия фронта все время двигалась, армии забрали все, что было в деревне, все запасы. Кто-то умер, а кто-то… так.
Алька сел рядом с Денисом, прижался к нему. Бран игнорировал разговор, уйдя в общение с пассифлорой.
— Мне повезло, — сказала Туу-Тикки. — Мои родичи по материнской линии сумели пережить тот голод. В тридцатые. Не знаю, как. Может, потому, что были горожанами. Кому-то повезло меньше. Стив, не принимай такие вещи близко к сердцу. Все это просто есть. Как войны. Люди меняются, и стараются меняться к лучшему. Просто очень большой разброс. От кромешного ужаса до каких-то немыслимых чудес силы духа и милосердия. От Менгеле до матери Терезы. От Гитлера до Януша Корчака.
— От Рамлоу до тебя, — добавил Баки. — От Земо до Т’Чаллы.
Стив гладил кота, кот мурчал.
— У вас очень неприглядная выборка, так и людей можно возненавидеть всех разом. Заранее, за еще несовершенное. И обходить в итоге стороной, — про «чтоб не запачкаться» Стив не стал озвучивать.
За homo sapiens стало обидно и хотелось доказать обратное, но сил у Стива внезапно не стало. Да и в самом деле, не ссориться же со своей семьей. К тому же они правы в своих примерах, дерьма вокруг всегда было полно.
— Чистокровные фейри и правда стараются обходить людей стороной, — согласился Грен. — Кроме таких, как наши с Туу-Тикки отцы. Другие расы — по-разному. У Эшу половина команды — люди, и выступают они тоже перед людьми. Кто-то видит только обезьяну в человеке, а кто-то — только искру божественного света, хотя в каждом человеке намешано и того, и другого. Люди очень разные, Стив. Важно не то, как поступают другие. Ты не можешь за них отвечать. Важно то, каков ты сам. Просто… ну, нет ничего удивительного в человеческой мерзости. Не всем по силам осознавать каждое свое действие. Но вот человеческая сила духа действительно восхищает. Стив, ты правда думаешь, что многие решились бы вот так, как ты, ринуться в неизвестное за тем, кого они любят? Принять помощь от того, кого считают врагом? Решиться остаться в чужом, незнакомом мире? Не оглядывайся на других, Стив, они не имеют значения. Их дела — это только их дела. Их отношения с собственной совестью и кармой. Имеет значение только твой выбор, твои поступки, то, что движет тобой. Какое тебе дело до биологических императивов вида, пока ты поступаешь так, как считаешь правильным?
— Не знаю, я не знаком с этими многими. Я увидел, что кто-то забирает Баки, а я и шагу сделать не могу, чтоб ему помочь, что я снова его теряю и не могу остановить это. Я так разозлился…
Он замолчал. А потом, Стив, ты получил бы письмо от Баки, подобное тому, что сам написал Старку и чуть позже Сэму. И все, вряд ли бы получилось снова собрать себя в единое целое.
Баки обнял Стива, стиснул от души.
— Прекрати, — сказал он. — Ты все сделал правильно. Оказался в нужном месте в нужное время. У тебя к этому вообще талант. — Он оглядел фейри. — Развели тут мрачняк. Да еще при Альке.
— А? — вскинулся тот. — Нет, я знал. Мы иногда такое обсуждаем.
— «В этом-то вся и прелесть, — пробормотал Баки Стиву на ухо, — что если ты стал героем — а ты уже стал героем, то никому на свете ты ничего не должен». Спою тебе еще раз.
Баки обнимал Стива, пока не почувствовал, что того оставляет напряжение, а потом предложил:
— Давай перекусим. Что-то я проголодался.
— Да ужинать уже пора, — сообщила Туу-Тикки. — Будут стейки из тунца и имбирное печенье.
========== Глава 40 ==========