— Я очень счастлива в 218, Маттиас, — ответила она, перекинув свое внимание от человека, у которого была возможность либо остановить ее сердце либо ускорить его по желанию. — У меня нет никакого желания быть на этой стороне.
— Мне кажется, что сегодня все какие-то ворчливые, — прокомментировал Маттиас. — Я возьму пальто и встретимся внизу, — сказал он своему боссу, а потом быстро удалился, как и Кэндис.
— Я еще не закончил разговор с тобой, — прошептал Тобиас, делая шаг по направлению к ней, заставляя чувствовать сухость во рту.
— Что-то еще?
— Ты знаешь, что есть что-то еще, — сказал Тобиас ей.
Но прежде чем она могла ответить, Маттиас снова появился в поле зрения, скользя по коридору уже в накинутом сверху пальто и с портфелем в руке. Она непреднамеренно еще раз глянула на него, а спохватившись попыталась сосредоточиться на чем-то другом и отойти от ощущения близости Тобиаса, но когда она повернулась лицом к нему снова, лицо Тобиаса не выражало никаких эмоций.
— Удачи, — сказала она и ускользнула так быстро, как могла.
Глава 8
— У тебя получилось поговорить с мистером Стоуном сегодня? — Этот вопрос Джейкоб задавал ей каждый день. Медленно снимая резиновые перчатки, Саванна повернулась к Джейкобу, на лице, которого была маска Железного человека.
— Я хотела, — осторожно ответила она. — Но, как я уже говорила, милый, он весь день был ужасно занят. Зачастую я видела, как он уже садился в машину.
Плечи мальчика опустились.
— Почему ты продолжаешь спрашивать? — Она аккуратно положила свернутые перчатки на край раковины.
— Я хотел узнать, когда он сможет покататься на коньках вместе с нами.
— Вот почему ты меня спрашиваешь? — Саванна собрала копну волос, а затем перебросила их через плечо.
Джейкоб пожал плечами.
— Он занятый человек, дорогой. Я не думаю, что у него есть свободное время для катания на коньках.
— Но он сказал, что есть!
— Знаю, но иногда взрослые говорят то, что они не имеют в виду. — Саванна не могла прочитать выражение лица сына за маской.
— Это не честно.
— Я уверена, что он был бы рад прийти, в ближайшие дни,— добавила она, все же не желая отбирать призрачную надежду.
— Но когда взрослые говорят «ближайшие дни», — они, таким образом, проявляют свою вежливость, стараются не расстроить тебя.
— Я бы хотел, чтобы он не лгал, — голос Джейкоба стал тихим и грустным, когда он снял маску с лица. Саванна наклонилась к нему так, что ее лицо оказалось нескольких дюймах от его.
— Он не лгал, дорогой. Я думаю, что он просто сказал то, что он не имел в виду. Думаю, ты ему нравишься.
— Мне он тоже нравится. Он не похож на папу, и я бы хотел, чтобы мы с ним больше гуляли в парке.
В его голосе сквозили ноты гнева, чего раньше за ним не наблюдалось.
— Что случилось, Джейкоб? Почему ты расстроился?
Ясно, что что-то происходит, и ей нужно было разобраться с этим. В последнее время он был спокоен, и она решила, что все хорошо. А сейчас, глядя на него, она понимала, что ее сына что-то беспокоит.
— Джейкоб?
Он несколько раз покашлял, а потом сказал ей.
— Родители Генри Карсона пришли к нему на рождественский концерт. Генри сказал, что мой отец не пришел, потому что он меня ненавидит.
Она вспомнила театральную поставку, приуроченную к Рождеству. Джейкобу досталась роль овечки. Симпатичной, восхитительной овечки, которая ничего не говорила, но все время улыбалась, словно ангелочек.
Она не помнила, чтобы Джейкоб был расстроен тем вечером, или на что-то жаловался. На самом деле она впервые услышала об этом сейчас. Казалось, он прекрасно справляется в этой новой школе, и она надеялась, что хорошее начало положено.
— Твой папа тебя не ненавидит, — быстро ответила она. Ей хотелось думать, что Колт заботился о своем сыне где-то глубоко внутри себя. Просто этого недостаточно, но ее сыну не нужно было знать.
— Тогда почему он не здесь?
— Ты хочешь, чтобы он был здесь? — Ее сердце содрогнулось в тревоге. Она-то знала, что его отец нисколько не беспокоится о нем. Она всегда помнила, что у мальчика был отец, но Колт никогда не интересовался своим сыном. Несколько месяцев назад он даже не вспомнил о дне рождения Джейкоба. Все, что происходило между ними в последнее время, сильно отличалось от того, когда они впервые встретились. Он всегда был высокомерным и сдержанным, но при этом проявлял мягкость по отношению к ней, которая исчезла, когда фабрика, на которой он был начальником цеха, закрылась. Это плохо отразилось на нем, и она никогда не понимала, почему его самооценка так зависела от положения, которое он занимал. Он отказался от других предложений, где ему предлагали работу в качестве оператора погрузчика или разнорабочего. Он даже слышать ничего не хотел, не то чтобы сходить на собеседование. Ему не позволяла гордость.