Североморцы… Вижу их, боевых своих товарищей, вижу и не знаю, как же рассказать о них, если одних Героев Советского Союза за годы Великой Отечественной войны на Северном флоте было более восьмидесяти человек, а летчик Борис Сафонов и катерник Александр Шабалин удостоены этого звания дважды. Дважды получил звание Героя Советского Союза и разведчик Виктор Леонов (второй раз за подвиги в войне с империалистической Японией). А ведь отважными и смелыми людьми, героями боев здесь были все.
Может быть, рассказать о самых ярких победах, о самых необыкновенных человеческих судьбах? Но о них давно уже написаны книги…
Я вновь и вновь перелистываю пожелтевшие от времени страницы фронтовых блокнотов. И нахожу иной раз наскоро сделанные в разное время записи, и думаю, что ведь не сразу пришел он к нам на Север, октябрь 1944 года. Мы готовили его, готовили долго, настойчиво. И мы верили в него за много месяцев и дней до того, как над Мустатунтури запылало пламя артиллерийской подготовки перед наступлением.
И как же не вспомнить мне нынче, что было задолго до 1944 года, — припорошенный майским снегом северный аэродром, застывшие в торжественном молчании ряды летчиков-североморцев и их командир, вставший на колено и целующий шелк врученного только что полку гвардейского Знамени. А за пять минут до того мы с командиром жали друг другу руки, и я всматривался в широкое, чуть скуластое, с добрыми светлыми глазами лицо этого человека, имя которого — Борис Сафонов — было уже известно всей стране.
Борис Сафонов! Фашистские асы не решались идти в открытый бой, если в воздухе был «Сафон», как они его называли.
В победном нашем наступлении 1944 года была немалая доля заслуг Бориса Сафонова и его полка, хотя самого командира к тому времени давно уже не было в живых. Он погиб над северными штормами, сбивая фашистский самолет. Всего им лично и в групповых боях было сбито тридцать девять самолетов противника.
Как же не вспомнить мне и не сказать о своем друге, теперь уже и по писательскому перу, Герое Советского Союза Сергее Курзенкове, человеке поистине легендарной судьбы, ибо не часты случаи, подобные пережитому им. Сергей, раненный в одном из воздушных боев, с трудом выбросился из горящего самолета с парашютом. И тут же камнем рухнул вниз: у парашюта были перебиты лямки. Гибель неминуема, мгновенна. Падение. Удар… Но что это? Сознание возвратилось к Сергею. Это не конец. Он жив. Он упал на снежный наст склона сопки. Скольжение уменьшило силу удара при падении. Курзенкова нашли, удачно оперировали. И когда мы теперь встречаемся с ним, то всегда вспоминаем Заполярье. А еще — Бориса Сафонова. Это командир Курзенкова, любимый человек и товарищ. И тогда я опять вижу весну 1942 года, майский аэродром и высокого, крепкого в плечах, богатырского сложения человека о мягкой улыбкой на удивительно приятном лице, сжимающего в руках древко гвардейского Знамени.
А как не вспомнить подводников, которые были в числе первых североморцев в 1933 году, когда здесь создавался флот и как основа его с Балтики пришли сюда две подводные лодки. Тогда на одной из них служил Иван Александрович Колышкин, полюбивший и эту диковинную красу природы, и беспокойные северные моря, и строгие корпуса базы, и узенький пирс, откуда машут руками остающиеся на земле друзья и где встречают, чтобы самим теперь отправиться к зеленым квадратам моря.
Колышкин первым из подводников-североморцев получил высокое звание Героя Советского Союза.
А Николай Иванович Морозов, комдив североморских «малюток», — как сейчас вижу его, полного, добродушного человека с острыми, будто все вокруг видящими глазами и с неиссякаемыми запасами всевозможных морских «баек», часть которых мне удалось как-то записать. Это оттуда, из его рассказов, взятых из гущи самой жизни, пришло выражение, ставшее крылатым. А рассказ коротко выглядел так: «Подводная лодка возвратилась из долгого, трудного похода. И только пришли новое задание. Ни минуты отдыха, Я сказал команде: „Как, товарищи, выдержим?“ А мне отвечают: „Мы-то выдержим. Железо бы выдержало“».
Но я говорю о летчиках, о подводниках и пока ни слова о тех, с кем особенно часто делил боевую судьбу, — о моряках эсминцев, тральщиков, сторожевых кораблей. Поэмы писать о каждом из них.