Было совершенно очевидно, что они вовсе не в восторге от ее присутствия. Арманд оказался единственным, кто поздоровался с ней. Несмотря на то что смерть жены сильно потрясла старика, она никоим образом не отразилась на его безупречных манерах и гипнотическом обаянии.
— Я очень сожалею, что нам пришлось встретиться при столь печальных обстоятельствах, — сказал Арманд на похоронах. — Моя жена часто говорила о вас.
— Неужели? — Эйприл была не в силах скрыть удивления.
— Она очень раскаивалась в своем поступке относительно вас. Так же как и я. Если только можно хоть как-то загладить свою вину перед вами, я сделаю все, что в моих силах.
«Какое трогательное проявление чувств, — подумала Эйприл. — Правда, несколько запоздалое».
Пасынки Рины, Кристиан и Изабель, избегали ее, держась на расстоянии и храня молчание. Чарльз Рипли, красавец-секретарь Рины в «Горизонтах власти», подошел к Эйприл и пожал ей руку.
— Спасибо, что пришли, — сказал он с чувством, и Эйприл заметила в его глазах слезы.
Интересно, о чем все они подумали сегодня утром, узнав, что Эйприл тоже будет присутствовать при чтении завещания? Эйприл взглянула на Изабель, выглядевшую наиболее враждебно.
От волнения Изабель раскраснелась и все время нервно покусывала нижнюю губу. Беспрерывно постукивая о пол туфелькой на высоком каблуке, она нервно сжимала в кулаки свои длинные пальцы с ярко-красным маникюром.
Взгляд Эйприл упал на Кристиана. Он спокойно стоял у дальней стены, слегка прислонившись к ней. Глаза полуприкрыты, на лице написано полное безразличие к происходящему.
Кристиан все еще оставался привлекательным мужчиной с классическими чертами лица, которые в молодости были, судя по всему, даже слишком хороши. Едва заметные морщины и складки в уголках рта, говорившие скорее о зрелости и искушенности, чем о старости, придавали его внешности особый шарм.
Прежде чем явиться в адвокатскую контору, Эйприл старательно навела справки о семействе де Севиньи и кое-что узнала о людях, которых с полным основанием могла считать своими сводными братом и сестрой. О Кристиане говорили, что в жизни он ценит более всего роскошь — от самых лучших вин до самых дорогих женщин. Он работал у своего отца, имевшего множество коммерческих предприятий, включая «Де Севиньи Лимитед» — международную транспортную компанию, занимающуюся также производством танкеров и круизных теплоходов. Компания располагалась в одном из крупнейших портов мира — Нью-Йорке.
Изабель не работала непосредственно у отца, и, по слухам, это вносило некоторую напряженность в отношения между сестрой и братом. Изабель трудилась в созданном ее мачехой фонде «Горизонты власти», помогая Рине вести предприятие, развивавшееся, ко всеобщему удивлению, неожиданно быстрыми темпами даже в условиях экономического спада.
Изабель никогда не была замужем. Это все, что узнала Эйприл о личной жизни своей сводной сестры.
Помимо родственников, в зале находились Чарльз Рипли и несколько человек, имен которых Эйприл не знала, хотя лица их были ей знакомы по похоронам. Кого Эйприл точно узнала, так это Роба Блэкторна. Он стоял, скрестив руки на груди, в одном из углов зала, подпирая своей могучей спиной инкрустированную стенку.
«Для телохранителя, — размышляла Эйприл, — этот парень слишком наглый. Кого он охраняет на сей раз?»
Встретившись с ней глазами, Блэкторн улыбнулся. Настроен он был явно миролюбиво. Безжалостный — да. Неумолимый — вне всякого сомнения. Эйприл вспомнила его обет узнать о ней все, что возможно. Теперь-то он уж наверно знает, что Эйприл родная дочь Рины.
Интересно, что еще он разведал?
Артур Стенли, адвокат Рины, громко прокашлялся:
— Я хотел бы как можно быстрее закончить с нашим делом, но меня попросили подождать до прибытия официальных лиц.
— Каких официальных лиц? — удивилась Изабель.
— Кажется, представителя местного отделения ФБР.
Присутствующие в зале оживились: Изабель засмеялась, Кристиан нахмурился, а Арманд артистично, по-галльски, пожал плечами. Лишь Блэкторн остался невозмутим.
— Это что, действительно необходимо? — поинтересовался Арманд. — Учитывая, что все мы пережили за последние несколько дней, они могли бы хоть ненадолго оставить нас в покое.
— Я понимаю, это неприятная для всех вас формальность, — стал оправдываться Стенли. — Поверьте, и для нас тоже… Мадам Севиньи была не только нашим клиентом, но и близким другом.