Давно уже мерцали звезды, и стояла такая темень, что казалось, все залито тушью. Где-то должна была находиться колхозная ферма, Но я ее, по-видимому, прошел, так как вместо телефонных столбов начали попадаться огромные дубы. Потом я вернулся назад и столбов не нашел, а когда повернул влево, то чуть не свалился в овраг и, застряв в кустах шиповника, окончательно запутался.
«Надо же мне было прямо с поезда на ночь глядя разыскивать ферму!» — ругал я сам себя, освобождаясь от цепких веток.
В этих местах я был впервые и искал ферму со слов приятеля. Он рассказывал, что рядом с фермой есть болото, на котором «дупелей и бекасов — хоть отбавляй!».
Давно я не охотился по бекасам и, услыхав от него о таком болоте, взяв на воскресенье путевку, отправился на охоту.
Вышел я со станции ночью и часа за три-четыре хотел добраться до фермы, отдохнуть там до утра, а утром со свежими силами побродить по болоту. Но не всегда бывает так, как задумаешь...
«Вот и барахтайся теперь в этих кустах до утра. А утром вместо охоты занозы выковыривать придется... Хотя бы встретить кого... спросить...» — думал я, высасывая из уколотого пальца очередной обломок шипа. Кое-как выбравшись из кустов шиповника, через несколько шагов я попал в «нежные» объятия боярышника. Проклиная темноту и все колючие растения на свете, мне с большим трудом все же удалось продраться через «ежовую» преграду. И когда я очутился на чистом месте, то в изнеможении упал на какую-то сухую, на редкость колкую траву... Сразу откуда-то налетели комары, но я на них почти не обращал внимания: что значили их укусы по сравнению с саднящими занозами шиповника и жгучими уколами игл боярышника?!
Долго пролежал я тогда на сухой траве, и все мне казалось острым и колючим, даже ясные звезды выглядели какими-то игластыми и колкими, а выплывающий из-за холма тонкий серп месяца так и норовил кольнуть меня с высоты острием своей кривой сабли.
Вдруг в ночной тиши, за холмом, послышался лай собаки.
«Значит, ферма там», — я поднялся с травы.
То ли я отдохнул, то ли кусты поредели, а может, светлее стало или глаза к темноте привыкли, но дошел я до холма и взобрался на него почему-то легко и быстро.
С противоположной стороны холма, у самой его подошвы, горел небольшой костер. У костра сидели двое. Когда я подошел ближе, то эти двое оказались подростками. Свет от костра падал на их худощавые лица, оголенные руки и здоровенную, лежащую рядом, черную собаку. Один из подростков был светловолосый и на целую голову выше другого, второй темноволосый, с растрепанным вихрастым чубом.
До костра оставалось немного, как вдруг правее меня что-то фыркнуло и метнулось в кусты. «Наверное, собака...» — подумал я и пошел дальше. Черный пес вскочил и залился злобным лаем. Ребята тоже повскакивали и, увидев приближающегося человека, прикрикнули на собаку.
— Здравствуйте! — поздоровался я с ними, как со взрослыми, с каждым за руку. — Чего до сих пор но спите? Спать ведь давно пора.
— Нельзя нам спать, — ответил меньший. — Правда, Сеня? — он повернулся к своему высокому, совсем еще по-детски угловатому напарнику.
— Нельзя, — согласился Сеня. — Мы овец стережем.
— Вон что... А где овцы-то? — вглядываясь и темноту, спросил я.
— Да рядом тут, в загоне. От костра сейчас не увидите, — ломающимся баском объяснил Сеня и, ловко отбросив ногой выпрыгнувший из костра уголек, указал: — Митяй, принеси-ка сушняка, а то погаснет скоро.
Митяй потоптался на месте, видно, ему не очень хотелось уходить от огня, но все же пошел. Пес почему-то злобно оскалился и вслед за Митяем тоже нырнул в темноту. Через некоторое время послышался быстрый топот босых ног, и с огромной охапкой хвороста у костра появился запыхавшийся Митяй. Бросив свою ношу на землю, он подошел к Сене и, наклонившись к нему, зашептал на ухо:
— Опять видел... Полкан за ним погнался.
— Ничего, теперь не страшно: вон у дяденьки ружье какое... — так же шепотом ответил ему Сеня.
— Кого это вы боитесь? — присаживаясь к костру, поинтересовался я.
— Да так, никого... — ответил Митяй и, поеживаясь, словно от холода, начал подбрасывать в костер хворост.
Вспыхнули тонкие сухие ветки, осветив ребят, вырвали из темноты часть загона. Овцы зашевелились и тупо уставились на огонь.
— А вы надолго к нам? — пристраиваясь около меня и с завистью поглядывая на мою видавшую вилы «тулку», спросил Митяй.
— Нет, ненадолго. Если не прогоните раньше времени, то дождусь рассвета и утром уйду на болото, — перехватив взгляд Митяя, улыбнулся я.
— На какое болото? — удивленно переглянулись ребята. — У нас, кроме оврагов да ключей, нет ничего...
— А около фермы?
— Фью... — присвистнул Митяй. — Так до нее отсюда километров двенадцать будет. Правда, Сеня?
— Угу, а может, и больше, — прогудел Сеня.
— Ну что ж, тогда придется мне завтра прошагать часа два-три лишних, — вздохнул я.
— А как же вы на ферму-то не попали? Туда ведь к ней со станции дорога прямехонькая проложена,— спросил Митяй и хитро взглянул на Сеню.
— Я не по дороге, а вдоль телефонных столбов шел. Потом потерял их и вот к вам угодил, — объяснил я.
— Ну, тогда все верно... — с облегчением вздохнул Митяй. — Правда, Сеня?
— Похоже, правда, — сдержанно ответил Сеня.
А когда я рассказал ребятам, как, сойдя с поезда, перепутал в темноте столбы с деревьями и как потом чуть не свалился в овраг и продирался через шиповник и боярышник, то ребята повеселели.
— Только вы нам болото помянули, мы с Сеней сразу уши навострили: подумали, здесь чего-то не так, — улыбнулся Митяй. — Ведь всякие люди бывают, а у нас овцы... Вот и решил я вас насчет дороги испытать. На самом-то деле там никакой дороги и нет, тропинка только, которую не все знают, а дорога совсем с другой стороны проходит...
— Ну и хитрец! А ведь я и вправду похож на подозрительную личность. Вон в какого оборванца шиповник с боярышником меня превратили! — рассмеялся я, оглядывая свою изодранную одежду. — А о чем это вы шептались, если не секрет?
— Зверь нас преследует! — выпалил Митяй. — Правда, Сеня?
— Ага, — кивнул Сеня. — Только и его издали видел, а Митяй — совсем близко.
— А какой он из себя? — спросил я,
— Большой такой. Вроде белый, вроде черный, стра-а-ашный и непонятный какой-то. Куда мы со стадом туда и он. Все в кустах хоронится и хромает, — скороговоркой объяснил Митяй.
— Да... действительно непонятный,— улыбнулся я. — На кого он хоть похож-то?
— Ни на кого, — развел Митяй руками. — Увязался вчера и не отстает.
— Интересно... А может, ты Полкана не узнал? — пошутил я.
— Что я, маленький, что ли? — обиделся Митяй. — Вон когда за хворостом бегал, опять его видел: в кусты прыгнул, а за ним Полкан погнался.
— Ну ладно, не обижайся, Митяй, я просто пошутил, лучше расскажи все подробнее, — попросил я.
— Когда Сеня за водой уходил, Полкан за ним убежал, я один остался, — смягчился Митяй. — Смотрю, из кустов какое-то чудо-юдо вылезло и ко мне направилось. Идет хромает. Я испугался и сижу не шелохнусь. А оно все ближе и ближе. Потом стонать начало. Тут уж я совсем испугался, да хорошо, Сеня с Полканом показались, оно и убежало...
— Потом мы все кусты обшарили, да так ничего и не нашли, — закончил за Митяя Сеня.
«А ведь я, кажется, тоже вспугнул того зверя», — я вспомнил, как что-то кинулось в кусты, когда я подходил к костру.
«Не пойду завтра ни по каким бекасам, а останусь лучше с ребятами и узнаю, что это за зверь», — решил я и объявил об этом ребятам.
— Вот хорошо! — радостно воскликнул Митяй. — Мы тогда тоже останемся, а Василя домой отправим. Правда, Сеня?
— Ладно, — согласился Сеня.
— А разве вы не все время пасете? — удивился я.