– Что же я могу теперь сделать? – растерялась Сайо.
Носо гневно засопел. Он слышал только слова девушки и не понимал сути разговора. Разбойник почувствовал себя одураченным.
«Скажи, что письмо послал тебе твой бывший опекун».
– Но с… воином разговаривали еще люди.
«Об этом не беспокойся. Управитель скрылся, а слуги ничего не сказали. Теперь все зависит от тебя».
Сайо задумалась. В глубине души у нее не было большой обиды на Айоро. Она им не дочь и даже не родственница. Да, Айоро купили ее, заплатив Гатомо. Но они не собирались насильно выдавать ее замуж или принуждать к чему-то недостойному. Ей хорошо жилось в их доме. Господин Айоро сейчас один из важных сановников сегуната. Пусть и дальше эта семья живет спокойно.
Девушка вздохнула.
– Хорошо. Но я хочу, чтобы и они для меня кое-что сделали.
«Если это в их власти, госпожа».
– Я знаю, что смерти не избежать. Но я не хочу, чтобы меня мучили.
Десятник развел руками.
«Это как решит Тайное Око. Тут от них ничего не зависит».
– Жаль, – пробормотала Сайо, с трудом удерживая набегающие слезы. – Тогда пусть со мной обращаются как с благородной девушкой!
«Пока ты в Канаго-сегу, так и будет», – заверил десятник.
– Я не хочу провести последние дни в темной и сырой камере с крысами и клопами.
«Думаю, в замке это тоже можно устроить».
– И последняя моя просьба к тебе, мой господин.
«Ко мне? – удивился Сабуро. – Но что я могу для тебя сделать?»
– Выдай дочь замуж за того, за кого она хочет, мой господин. И пусть она меня навестит. Или напишет письмо. Я думаю, в этом нет преступления?
Лицо десятника окаменело.
– Да отдай, Сабуро-сей! – хохотнул разбойник. – Ты-то наверняка просишь у нее что-то важное.
– Последнее желание смертника священно, – тихо проговорил Херато.
– Она не придет к тебе, – вслух сказал соратник. – И письма тоже не будет. Но я обещаю исполнить твою просьбу.
Он встал и, поклонившись, направился к выходу.
– О чем вы разговаривали? – строго спросил Носо, едва за десятником закрылась дверь.
– Ты все слышал, мой господин, – смело ответила Сайо, с вызовом глядя на разбойника. Теперь она почему-то ничего не боялась: ни боли, ни даже бесчестья.
– Ах ты, маленькая дрянь! – удар по лицу бросил девушку на пол.
– Не делай так больше, Носо-сей, – раздался спокойный голос Херато.
– Что? – удивленный главарь обернулся.
– Я говорю, не бей того, кто тебе не принадлежит, – повторил воин. – Теперь ею распоряжается только Сын Неба.
– Пока она в моей власти, – усмехнулся предводитель, развязывая пояс. – И сейчас я ей это докажу.
– Я не дам тебе притронуться к племяннице Бусо Сакуро, – произнес Херато, все так же равнодушно. – Я воевал с ним и уважаю его как врага. Ни ты, ни я не достойны и мизинца этого великого воина.
– Может быть, ты хочешь ее отпустить? – вскинул брови Носо.
– Я хочу передать ее Тайному Оку, получить прощение и никогда больше тебя не видеть.
Затаив дыхание, Сайо ждала, что разбойники вот-вот сцепятся между собой. Но, видимо, не зря Херато носил кличку «Резак».
Носо хохотнул и, плюнув на платье девушки, направился к лестнице.
– Пойдем, Сакуро-ли, отдохни до рассвета, – проговорил разбойник, помогая девушке подняться. – Завтра у тебя тяжелый день.
Когда она ушла, из-за занавески вышел хозяин гостиницы и затушил горевший на столе светильник.
«У нас тут не только дни тяжелые, но и ночи», – подумал он, со вкусом зевнув, и отправился досыпать.
Глава III. Кто вырвался, а кто попался
Чубсо шел по коридору вслед за соратником дворцовой стражи сегуна. В руке чиновник держал папку с решением о прощении и помиловании всех разбойников из шайки Косого Носо. Владыка Канаго не отказал в просьбе старшему дознавателю Тайного Ока Сына Неба. Тем не менее чиновник чувствовал себя униженным.
В богато обставленном кабинете сегуна ему не предложили даже сесть. Канаго молча его выслушал, так же, не говоря ни слова, просмотрел подготовленные Чубсо документы, подписал, поставил печать и кивком дал понять, что аудиенция окончена.
«Совсем страх потеряли, – с раздражением думал старший дознаватель. – Это все война. Знает прохвост, что Канцлер сейчас не станет ссориться с ним по таким пустякам».
Сверкая лысиной, десятник дворцовой стражи проводил его до дверей личных покоев сегуна. Ни один из закованных в доспехи воинов не сделал и движения, чтобы открыть перед Чубсо тяжелую дверь.
Обычно здесь всегда присутствовал слуга, но сейчас его почему-то не было. Чиновник воспринял это как новое оскорбление. С невозмутимым видом он взялся за ручку.