— Её зовут Салли. Когда ей было шестнадцать, она забеременела от одноклассника, хотела сбежать с ним из города от наших родителей. Они бы точно не допустили этого, по их мнению, позора. Отец узнал обо всём и избил её парня, сломав ему ребро. Вышло… неудачно. Кость прошла в лёгкое, и Тео захлебнулся кровью, — Китти говорила, не отводя взгляда от снимка, а я потихоньку вспоминал тот давний скандал, про который слышал что-то в прессе. — Отца посадили, конечно. Но долго он не вынес, умер от рака спустя два года. Салли от всех этих ужасов потеряла ребёнка, и её разум разлетелся на куски. Она уже давно одна из тех теней, которые навечно заперты в психушке без шанса на выздоровление. Мама же… Пыталась отыгрываться на мне. Начала пить, устраивать натуральные попойки с кучей таких же дегенератов, которые постоянно меня домогались. Поколачивала меня за опоздания из школы, разогнала всех моих друзей и напрочь забыла, что в доме стоит держать что-то съестное, а не только алкоголь. И тогда я просто ушла.
Она подняла на меня взгляд с отчётливо застывшими в глазах слезами, и в сердце что-то дрогнуло, пропустив удар. Столько боли испытала эта девочка, столько перенесла, а теперь судьба снова ставила ей подножку. Нечестно. Но когда вообще эта жизнь была честной?
— Наверное, не надо было? — она всхлипнула, словно я сейчас мог её осудить. Но, признаться, я понятия не имел, как поступил бы сам.
Поднялся с отчаянно скрипнувшего дивана и обнял холодную, дрожащую девушку, тут же доверчиво уткнувшуюся носом мне в грудь. Она такая маленькая, что едва доставала до моего плеча, но такая сильная — два года, даже не будучи совершеннолетней, выживала сама, обретаясь в каком-то клоповнике. Чудо, что её до сих пор ни разу не стукнули по голове местные наркоманы. Она поражала меня с каждой секундой всё больше, вызывая искреннее восхищение. И если в начале дня слово «влюблён» казалось бредом, то теперь, держа в руках её хрупкое тело, я был почти уверен, что так оно и есть.
— Ты всё сделала правильно, слышишь? — я коснулся светлых волос, всё также источающих волшебный аромат ягод, и, не удержавшись, пропустил несколько прядей между пальцев, наслаждаясь их мягкостью. — Все собрала? Можем идти или дадим Амадеусу ещё пару часов?
Попытка отвлечь сработала, и Китти, глубоко вдохнув, ответила:
— Да. Жаль, что приходится расстаться с Макси. Он мой единственный оставшийся рядом друг.
— Ты его заберёшь позже, обещаю. У Лиз аллергия на шерсть, а я не умею заботиться о животных. Когда всё это закончится, сможешь его забрать.
Я подхватил не особо тяжёлую сумку, и мы направились к выходу.
Вопрос «забрать куда?» повис в воздухе, но я пока даже думать не хотел о том, что согласно нашей договорённости, собирался помочь Китти уехать из города. Если эта девочка и покинет Литл-рок, то только со мной вместе. Теперь она моя.
Э: Ещё не спишь?
К: Уже почти. Лежу под одеялом, наконец-то в своей пижаме и со спокойной совестью.
Э: А какого цвета твоя пижама? Давай, у меня богатое воображение.
К: Розовые шорты и белая майка.
Э: А под ней ничего нет?
К: А вы лентяй, мистер Рид. Спустись на этаж и проверь.
Э: Думаю, Лиз будет в восторге. Хотя предложение заманчиво.
К: Она как раз болтает по скайпу с какой-то девчонкой. Ты вообще в курсе, что подселил меня к лесбиянке?
Э: Только не говори, что у меня появилась конкурентка. Иначе переедешь ко мне сегодня же.
К: С Лиз мне будет комфортней.
Э: А если я скажу «поднимайся ко мне сейчас же?»
К: То я отвечу, что ты не просто лентяй, а ещё и наглец. Мы же договорились, что у меня есть свобода выбора?
Э: Свобода относительна, когда имеешь дело с принцем химер.
К: Какая ужасная самонадеянность!
Э: Но знаешь, пока что тебе и правда лучше жить с Лиз. Потому как у меня всего одна кровать. И КОГДА ты в ней окажешься, то я ничего не смогу гарантировать.
К: Вау. Я уже хочу в ней оказаться. Прижаться поближе…
Э: Чёрт, прекрати. Ты маленькая вредная козявка, которую просто жизненно необходимо выпороть.
К: Займешься пробелами в моём воспитании? Мне уже звать тебя «папочкой»?
Э: Поднимайся ко мне. Сейчас. Я не шучу. Скажи мне это в лицо, котёнок.
К: Не дождешься. Подозреваю, что в таком случае к утру могу больше не подходить под критерии монашек.
Э: Собралась сбежать от меня в монастырь? Брось, ты сама этого хочешь. Чтобы я целовал тебя, чтобы ты извивалась подо мной и стонала так громко, что соседи вызовут полицию.
К: Хочу. Безумно хочу. Но не сейчас. Мы знакомы два дня…