Это не я её владелец, это она — то единственное создание, которому хотелось поклоняться, как языческий шаман своим наркотическим бредням. Пальцы Китти вплелись в мои волосы, приятно оттягивая пряди, словно поощряя на дальнейшие действия. Мои руки крепче сжали её талию, а губы неизбежно приближались к всё чаще вздымающейся груди в чёрном красивом кружеве.
Она точно это планировала, моя коварная девочка.
Её дыхание у меня над головой было чуть хриплое, свистящее, когда я осторожно опустил Китти на кровать, нависая сверху. Освободил её от верхней части белья и болтающейся на плечах кофты. Не торопиться было просто невозможно. Небольшая, аккуратная грудь молодой девушки, словно умоляющая о касаниях — слишком большой соблазн. Напряжение в джинсах и разумные доводы уже вовсю надрывались в голове, крича, что это для неё слишком, но я отмахнулся от них максимально небрежно: чёрт, ещё минута, я только узнаю, насколько она чувствительна, только попробую совсем немного…
Как съесть вишенку с шикарного торта, оставленного на праздник. Нельзя, но кому до этого есть дело?
Накрыл ртом ареолу соска, прошёлся по нему языком, и Китти выгнулась мне навстречу со сдавленным стоном, вцепляясь ногтями в плечи. Звук рассыпался бриллиантовой сверкающей крошкой под рёбрами, и я сам едва сдерживал рычание голодного зверя. Она не просто чувствительна — словно туго натянутая струна, дрожащая от каждого касания. Не прерывая своих ласк, я мягко сжал ладонью вторую грудь, краем уплывающего сознания отмечая, как идеально она вписалась в мою руку.
— Эйден… Эй…
Она как-то совершенно иначе выдыхала моё имя, будоража этим потрясающим звуком. Я не спешил откликаться, выводя языком узоры в ложбинке груди и медленно поднимаясь за новым поцелуем её губ, таким отчаянным и страстным, что у меня не осталось и малейших сомнений в том, что Китти никто ещё не касался так, как сегодня она позволила мне. Она вжалась в меня так сильно, что контакт кожа к коже плавил нервы, превращая их в тягучую карамель.
Чёрт возьми, как сильно я хотел её. Казалось, что взорвусь на пёстрое конфетти, если не окажусь внутри, если не почувствую того жара, что накалял воздух между нами. Ещё мгновение, и я уже не остановлюсь ни за что на свете.
Слабый стон Китти прямо в поцелуй заставил меня вспомнить, что так быть не должно. Если я хотел большего, чем одна или несколько ночей, то надо немедленно прекратить. Собирая по кускам крупицы воли, я оторвался от её губ, едва дыша от возбуждения. Голос отказывается подчиняться, но Китти выдохнула сама:
— Достаточно, да?
— Определённо.
И сам опроверг эти слова, не удержавшись от собственнического жеста: втянул в себя нежную кожу на изгибе тонкой шеи, оставляя своё клеймо. Китти громко ахнула, но не сделала попытки меня остановить. Пусть пока не вся, но она уже моя.
— Боже, Эйден, пожалуйста!
Мольба в её голосе всё-таки вынудила меня слегка отстраниться, вспомнив о своих обещаниях. Я должен заслужить её безоговорочное доверие, прежде чем идти дальше. Если бы она не была невинной, я бы, возможно, и плюнул на все условности. Но моя цель — стать не просто её первым мужчиной, а единственным.
— Да, прости, — дышал я как можно глубже, пытаясь восстановить баланс в лёгких: — Ты просто сводишь меня с ума, котёнок.
Она невесомо поцеловала меня в скулу, словно извиняясь, но ей совершенно не за что. Я прекрасно понимал, что ей нужно время, и не какая-то жалкая неделя. И готов был ждать столько, сколько потребуется.
— Я хочу тебя, — вдруг прошептала она мне на ухо, вызывая дрожь своей неожиданной открытостью. — Очень. Просто должна быть уверена, что тебе нужно не только это.
— Глупышка, — усмехнувшись, я чмокнул её в нос, разряжая обстановку и вызывая ответный тихий смех: — Ты и сама знаешь, что это не так. Давай договоримся: как только будешь готова, просто попроси.
— Хорошо.
Остаток ночи мы так и спали, прижавшись друг к другу (я всё-таки уговорил её надеть мою майку, чтобы не соблазняла меня зазря). Тесно переплетаясь ногами в так и не снятых джинсах и дыша одним воздухом на двоих. А утром я молча уехал, не став её будить и не имея ни малейшего понятия, когда снова смогу увидеть своего котёнка. В надежде, что мой ход конём окажется выигрышным.
Это было кричаще смело, безрассудно и, абсолютно точно, продиктовано далеко не разумом. Высокий пожилой мужчина, чьё лицо избороздили морщины, расслабленно развалился за большим дубовым столом, сложив на него ноги. Его охрана кивком позволила мне приблизиться, и я положил перед ним свой презент в простой блестящей лаком деревянной коробке.