Но у принца, который вот-вот станет королём, всегда будут враги. И такая слабость как любовь совершенно непозволительна.
Моя жизнь — болото из дерьма, и засасывать в него Китти не просто эгоистично, а до ужаса мерзко. Но как объяснить это ей? А главное, как заставить себя отпустить её? Я решил позволить себе встретить с ней Рождество. Чтобы попрощаться. Чтобы запомнить навсегда это мерцание бледной кожи в свете гирлянд, эту хрупкую фигурку в шёлковом платье и этот аромат малины и земляники, пробивающийся даже через царящий в гостиной запах хвои.
— Прости меня, — выдохом на её шею, тут же замечая мурашки.
Невесомо коснулся синяка на плече, словно говоря, за что это извинение. Рука сама легла на тонкую талию, обвивая в собственническом жесте — будто издевался сам над собой. Считал её своей… в то время, когда планировал отпустить.
— Эйден, ты совершенно ни в чём не виноват, — Китти вздохнула и вдруг придвинулась ко мне ещё ближе, так, что контакт тел стал слишком тесным. Вжалась в меня так сильно, что волна жара моментально окутала каждый чёртов нерв. — Это сущий пустяк. Меня мать била сильней.
— Я должен был тебя уберечь, но знаю, что не смогу, — сцепив зубы от усилия, с которым дались эти слова, я пытался начать непростой разговор. О том, что должен поступить правильно. — Рядом со мной ты всегда будешь в опасности.
Резко развернувшись, Китти вскинула на меня потрясённый взгляд своих невозможных, пробирающих до дрожи глаз. Поняла всё так быстро: на редкость умная девочка. И на редкость привлекательная, словно созданная для меня.
Зачем, зачем было встречать её, узнать, что есть что-то лучшее, что-то столь прекрасное, а затем испытывать мою выдержку?
— Эйден Рид, ты что, прощаешься со мной?
Её тёплая рука оказалась на моей щеке, касаясь так нежно и правильно, что я не выдержал. Рывком притянул Китти к себе, обнимая как можно крепче, пытаясь раствориться в ней. Зарылся носом в её волосы, дыша этим умопомрачительным запахом, разрывающим лёгкие.
— Я не хочу. Я так не хочу тебя отпускать, но просто обязан это сделать. Ты должна жить нормально, — мои сбивчивые, сумбурные объяснения внезапно прервались совершенно наглым образом: Китти накрыла ладонью мой рот, заставляя заткнуться.
— Сначала узнай, от чего решил отказаться, — в её взгляде искрила такая решимость и смелость, которой я ещё не видел, но подозревал, что она есть.
Наверное, именно это было главной чертой мисс Коулман: она всегда шла ва-банк. Как в той рулетке — чтобы доказать свою позицию, готова крутить барабан удачи. И на этот раз игра гораздо опасней, когда её мягкие губы нашли мои, даря удивительно долгий поцелуй, сверкающий ярче всех снежинок в мире.
Она сегодня была уверена в себе, и это ощущалось в каждом движении. В том, как беззастенчиво её руки притянули меня к себе за плечи, как она впервые не сдалась под моим напором, а пыталась перехватить инициативу. Горячая лава скользнула по внутренностям, нагревая тело до опасных границ от поцелуя, становящегося всё глубже и голодней.
Я не мог это остановить, лишь позволял себе наслаждаться тающим в моих руках телом, собирая атласную ткань в кулак. Пока пальцы Китти не подобрались к заклёпкам моей рубашки, расстёгивая одну за одной без малейшего сомнения. Не прерывая сплетения губ и прижимаясь бёдрами к моему паху, она зажигала во мне гремучую смесь из одолевающих каждую клетку противоречивых желаний.
— Китти, нет, — словно уча манерам ребёнка, перехватил я её запястья и с огромным усилием разорвал поцелуй: — Я не буду настолько портить твою жизнь.
Её ответ, глядя прямо в глаза, вышиб из меня решимость с такой лёгкостью, что краем сознания я понял: гроссмейстеру игр с людскими пороками поставлен шах и мат.
— Ты обещал, что я могу просто попросить. И я прошу, — вот так, на выдохе, скользнув коготками вдоль уже обнажённого торса (и когда только успела расстегнуть рубашку?).
Выстрелив в меня моими же приёмами. Поймав на слове. А слово принца нерушимо.
Воздух со свистом покинул лёгкие. Я подхватил её под бёдра, и Китти послушно обвила мою поясницу ногами, наплевав на неприлично задравшееся платье. Едва не рыкнув от нетерпения, словно дождавшийся попавшую в ловушку добычу, я потащил её в спальню, по пути отмечая шею резкими, рваными поцелуями, слегка прикусывая кожу — вкусно до невозможности.