Быстро отошёл и сел за стол, оглушительно скрипнув металлическими ножками стула по кафелю. Звук был противный, зато выдернул меня из оцепенения, и я выполнила указание с некоторым торжеством: слава всем пресвятым ангелам, ему не нравилась моя худоба, не нравилась я, а значит, мне не грозило греметь костями в его кровати.
Пока я возилась, Эйден уже щёлкнул зажигалкой и закурил сигарету, наполняя кухню ментоловым дымом и стряхивая пепел в стеклянное блюдце на столе.
— Ты куришь? — он пододвинул мне пачку и вопросительно поднял бровь, пока я ставила тарелки с омлетом. — Или, может, чем-то другим кидаешься? — как-то недобро он усмехнулся, скользнув взглядом по моим предплечьям — абсолютно чистым.
— Нет, — решительно опровергла я и зачем-то добавила фразу, которой мать часто попрекала отца каждое утро. Наверное, она его и довела до гроба: — Первая сигарета натощак — смерть от язвы желудка.
Нет, не язва — рак лёгких убил Майкла Коулмана год назад. Я ходила на похороны, но быстро сбежала, пока мама меня не узнала за очками и платком.
— Тебя за длинный язык поймали латиносы? — беззлобно фыркнул Эйден, но всё-таки затушил наполовину скуренную сигаретку и отпил кофе из чашки. — Садись, ешь. Напомни, как тебя зовут?
В его бархатном баритоне почудился такой откровенный приказ, что ноги стали ватными, а пальцы снова задрожали. Я села напротив него и обняла ладонями кружку, согреваясь о горячий напиток.
— Китти Коулман. И нет, не за длинный язык.
Хм, что лучше: соврать или сказать правду? Пока я думала, Эйден уже принялся за завтрак. Интересно, он всегда поглощал пищу, не жуя?
— Давай-ка договоримся: твою ложь я почувствую сразу, даже не пытайся отвертеться. Хочешь нормального отношения — не смей мне врать. И кажется, я велел тебе поесть, — он кивнул на мою тарелку, и я вдруг заразилась его завидным аппетитом.
Надо же, даже не пересолила — хоть в чём-то не налажала. Была не была…
— Я работаю в «Холлоу-хаусе», горничной, — между дел начала я свой рассказ. — Два дня назад убиралась в номере, где у того парня, Амадеуса, остановился какой-то друг. Гостей было много, и все жутко пьяны. А утром они поймали меня в коридоре и обвинили в том, что я украла кучу денег. Хотели… — я запнулась, едва не подавившись от воспоминаний о чужих грубых лапах на своём теле, о том, как ломала ногти и царапалась, пока меня не вырубили, дав чем-то тяжёлым по голове. — Хотели…
— Я понял. Наказать, — невозмутимо кивнул Эйден, даже не поведя бровью. — Что было потом?
— Меня ударили по голове, и очнулась я уже в незнакомом месте. Слышала, как Амадеус предлагал кому-то воспользоваться ситуацией и дискредитировать принца химер. Дальше они отвезли меня к вам, по дороге запретив пытаться бежать, иначе достанут из-под земли и заставят отработать каждый цент, — как на духу выпалила я, не отрывая взгляда от внимательных синих глаз.
Они словно смотрели куда-то глубже, чем просто на моё лицо, и все первоначальные планы испарились быстрей воды на горячих углях. И это я хотела завоевать его доверие, а потом обмануть? Да я едва сейчас не растрепала ему все свои намерения.
Он ненадолго задумался, а затем молча доел омлет. На симпатичной мордашке не дрогнул ни один мускул. Только выбившаяся на лоб кудряшка так и притягивала к себе взгляд, и пальцы закололо от внезапного желания коснуться этих спутанных волос, ощутить их мягкость…
Хэй, Коулман, это что за бред в твоей глупой башке?
— Так, — наконец, нарушил молчание Эйден. — Проясним пару моментов. Ты действительно что-то украла у Амадеуса? Давай честно, я всё равно узнаю правду.
— Нет, — решительно опровергла я это предположение. — Отель заботится о своей репутации, а я — о том, чтобы не вылететь с работы, которой добивалась полгода.
— Хорошо. Тогда почему тебя никто до сих пор не хватился? Родители, друзья? Тебе хоть восемнадцать есть? — посыпались неожиданные вопросы, от которых у меня даже рот приоткрылся. Он словно искал для меня пути из этой ловушки вместо того, чтобы запереть в клетке.
— Я сбежала из дома в шестнадцать, отец умер, а матери плевать, жива я или сдохла в какой-нибудь канаве, — мрачно пояснила, гипнотизируя взглядом кофе в чашке. — Друзей у меня мало, все школьные разъехались по колледжам после выпускного, а с коллегами пока отношения не складывались. И да, мне недавно исполнилось восемнадцать, — последний вопрос и вовсе удивил безмерно: словно это имело для принца какое-то принципиальное значение.