Мими смотрела на него с такой ненавистью, что ему показалось, будто сам сатана проглядывает сквозь слои тонального крема, пудры и золотистых теней на веках. Дослушав его, она угрожающее прошипела:
— Так вот, молодой человек, не надейтесь, что на этом все кончится.
— Всего хорошего, Мими. У меня еще полно работы. А из-за формы, право слово, не расстраивайтесь. Она мне не нужна, и Ярдли объяснит вам почему. В свое время вам стоило бы побольше разузнать о делах мужа, тогда вы не затевали бы сейчас подобных интриг.
Старая леди встала и королевской поступью, не удостоив его больше ни словом, ни взглядом, удалилась.
Саймон огорченно смотрел ей вслед. Он не собирался ни разоблачать ее, ни ликовать по поводу унижения противницы. Но она, увы, не оставила ему выбора.
Прошлое Мими было тайной, которой он предпочитал бы не знать. Он понимал, что это знание не поможет ему надежнее привязать к себе Ярдли, как, впрочем, и завоевать расположение ее бабушки.
Во вторник, во второй половине дня, Ярдли вышла из своего кабинета и направилась на второй этаж «Коллекции Киттриджей», приветствуя по пути своих служащих. На ней был табачного цвета твидовый брючный костюм с бархатным воротничком и коричневые туфли на каблуках. Волосы стянуты на затылке и убраны под вязаный шерстяной берет.
Она взглянула на руку, на кольцо, подаренное ей Саймоном, и воспоминание о любимом заставило ее улыбнуться. Он отсутствовал всего один вечер, а она уже скучала по нему. Сегодня вечером Ярдли собиралась устроить любимому воистину праздничную встречу, которую ему не скоро удастся забыть.
Поднявшись наверх, она увидела в просторной мастерской Деррика Уотерса, занятого подготовкой к отливке формы со статуэтки женщины, сидящей на стуле с высокой спинкой. Вещица была так искусно вылеплена, что передавала тончайшие детали, от миниатюрных черт личика до кружев на вороте платья. У ног ее, свернувшись в клубок, дремала очаровательная кошечка, которая, казалось, вот-вот замурлычет.
Ярдли подошла и молча наблюдала за работой мастера. Этот процесс никогда не оставлял ее равнодушной. Терпение и твердость этих рук, знающих, как обращаться с подобными вещицами, не могло не восхищать. Как все-таки, подумала она, счастливо умелое мастерство в самом себе. Она всегда с превеликим удовольствием наведывалась сюда. Знакомые звуки, запахи клея и гипса живо напоминали ей о тех временах, когда дедушка приводил ее, совсем еще малютку, в это таинственное царство возникновения прекрасных миниатюр.
Она знала, что сегодня, благодаря синтетическим смолам, форма не изнашивается, утрачивая от долгого использования мелкие детали, как утратила их старая форма, сделанная со статуэтки сельской девушки.
Уотерс обернулся на нее, Ярдли улыбнулась и отошла: кому понравится работать, когда босс торчит за спиной. Выйдя на площадку лестницы, она увидела внизу Лайзу, явно разыскивающую ее.
— Тут объявился репортер местной газеты, — сообщила секретарша, заметив ее. — Говорит, что хочет расспросить вас об истории создания сельской девушки.
— Ох, Боже ты мой! — воскликнула Ярдли. — Я и забыла про него…
Она действительно договорилась с газетчиком о встрече, но до сих пор не придумала, что ему рассказывать. Ярдли поторопилась к лестнице и, прежде чем начать спуск, положила руку на железные перила. Но по какому-то странному стечению обстоятельств рука ее соскользнула с перил и повисла в воздухе.
Ох, снова это ужасное ощущение потери равновесия! Она помнила только, что обрушилась вниз, ударяясь о старые деревянные ступени, и еще успела услышать крик. Но кто кричал? Лайза? Или она сама?
Вдруг все умолкло, стихло и исчезло, только боль… Но если бы не эта боль, Ярдли и вообще не знала, на каком она свете.
Саймон оставался в магазине сувениров до самого его закрытия, то есть до девяти часов. Поездка оказалась удачной, хлопоты не пропали зря.
Покупатели сновали вокруг витрины «Эвергрин Имиджес» целый день, расспрашивая об изделиях новой для них фирмы. К большому его удивлению, сельская девушка интересовала людей меньше, чем те несколько вещиц его собственного производства, которые он тоже выставил на продажу.