— Почему ты прогнала Саймона?
Ярдли отвернулась и уставилась в стену.
— Я слишком его люблю, чтобы втравить в этот кошмар. Ты же прекрасно знаешь, Селина, как тяжко умирал дедушка.
Селина подняла брови.
— И ты уже заранее решила, что с тобой будет то же самое? Не слишком ли ты поторопилась с выводами? Ведь ничего еще не известно, мы пока даже не знаем, злокачественная это опухоль или нет. И потом, с чего ты взяла, что с тобой то же, что было с дедом? Все, чем я могу руководствоваться, это лишь интуиция, и, может быть, я чувствую только то, что слишком сильно хочу чувствовать, но я не могу поверить, что ты умрешь. Да ты просто предположи, что останешься, Ярдли. И откуда тебе знать, чего хочет или не хочет терпеть Саймон? Ты стала для него единственным человеком, в котором он нуждается. Неужели ты думаешь, что он способен оставить тебя только потому, что ты заболела? Несколько недель назад ты, возможно, и могла бы так думать, но теперь… Представь на минуту, что все это произошло с ним, разве ты отказалась бы от надежды и оставила его? Я никогда не избавлюсь от той боли, что причинила мне утрата отца Кэйси. Если бы можно было повернуть время вспять… Разве я перестала бы его любить только из-за того, что ему осталось не так уж много времени? Если бы только я знала, что с ним! Но он сделал вид, что просто бросает меня…
— Селли, прости, но ты не переубедишь меня. Я хотела создать с Саймоном семью. А теперь не знаю, могу ли гарантировать ему хоть что-то, кроме возни с умирающим человеком. Даже если я останусь жить, то могу оказаться парализованной и свяжу его по рукам и ногам. Зачем это? Саймон полюбил меня нормальной здоровой женщиной. И я не хочу и не буду для него ничем иным. Я не хочу тащить его за собой в свой ад.
— Только фарфоровые статуэтки безупречны. У человеческих существ все бывает, и слабости, и болезни. Кстати, Саймон решил передать весь тираж сельской девушки Мими. А ты и не знала об этом? Он решил сделать это ради тебя, а ты отказываешься признать, что нуждаешься в нем. Что ни говори, а в тебе гораздо больше крови Киттриджей, чем я думала. Ты так и не ответила мне. Повторю: если бы Саймон заболел, ты бы оставила его?
— Конечно нет.
— Хорошо, так почему ты не хочешь допустить, что ему необходимо заботиться о тебе? Я понимаю, Ярдли, это страшит тебя. Ты привыкла полагаться только на себя. Но если ты действительно любишь его, то теперь должна положиться на него. Позволь ему заботиться о тебе. — Селина встала. — Ну, я пойду. Решила перебраться в отель. Не могу оставаться здесь, под одной крышей с Мими.
— Селли, постой. Не могла бы ты оказать мне услугу? Подвези меня к дому Саймона. Я не уверена, что смогу сейчас вести машину.
— Хорошо, только пойду возьму вещи.
Саймон колол за гаражом дрова, когда у ворот раздался хриплый автомобильный гудок.
— Проклятье! — пробормотал он себе под нос, вколол топор в очередное полено и пошел вокруг гаража.
— Кто там?
— Это я, Селина.
Открыв ворота, он отступил на шаг, чтобы пропустить замызганную красную «тойоту» на свою территорию. Но машина не двинулась с места. Дверца открылась, и вид каскада светлых волос обжег его душу. Дверца тут же захлопнулась, и машина, быстро набрав скорость, скрылась во тьме.
Растерянно глядя ей вслед, Ярдли проговорила:
— Селли не должна была так делать.
Одета она была в старые вылинявшие джинсы, фланелевую рубашку и лыжную куртку нараспашку, на ногах потрепанные теннисные туфли. В этой старой одежде она напомнила ему того неудачливого взломщика, который несколько недель назад повис у него на изгороди, ничего и не укравшего, только умудрившегося присвоить его сердце.
— Нечего страшного, не беспокойся, — сказал он, обнимая ее за талию. Руки она держала в карманах, но от объятий его не устранилась. — Я отвезу тебя домой, как только ты захочешь. Пойдем в дом. Замерзнешь, уже подмораживает. Я сварю кофе. Лучше пройти со двора.
И он повел ее к тем дверям, через которые она впервые попала в его дом.
— Давай твою куртку.
Ярдли стояла лицом к нему, ее широко открытые глаза были полны скорби и безнадежности, и это ранило Саймона в самое сердце.
— Забудь про кофе. Я на минутку, — сказала она.
Он помог ей снять куртку и повесил на вешалку у дверей. Она стояла, следя за ним, и выглядела глубоко расстроенной. Он понимал, что ей что-то от него нужно, иначе она не приехала бы. Но что? Чего она ждет? Надежды? Утешения? Ухаживания?