На столе лежал листок, исписанный круглым полудетским почерком. Он схватил его и замер, читая ровные строки:
«Дел, любимый!
Прости меня — я понимаю, как больно тебе сейчас, но иначе поступить не могу. Каждый час, каждая минута с тобой были для меня счастьем, но я с самого начала знала, что это когда-нибудь кончится.
Шесть лет назад я убила человека. Это не было случайностью. Я сделала то, что должна была сделать, и знала, на что иду. Уже много лет я живу по чужим документам, и если это когда-нибудь выяснится, за мной придет полиция.
Я понимаю, что ты слишком привык ко мне, и, даже узнав все это, возможно, не захотел бы расстаться со мной. Но я не могу, не имею права калечить твою жизнь, поэтому ухожу сама.
Прости меня. Если бы моя жизнь сложилась по-другому, я была бы счастлива остаться с тобой навсегда.
Я люблю тебя.
Карен.»
Несколько минут он смотрел на письмо, перечитывая эти строчки и пытаясь осознать написанное. Глупая шутка? Огляделся, пытаясь понять, что же произошло и все еще отказываясь поверить в реальность этого кошмара. Потом сел, положил письмо на стол и обхватил голову руками. Карен... как же так? Почему, за что? Она — убила кого-то? Да нет, чепуха какая-то. Карен...
Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди, мысли путались. Карен ушла. Карен больше не будет.
Он не мог сейчас даже заплакать, завыть от боли, которая накатывала волнами, раздирая внутренности — горло было перехвачено судорогой, сжимавшей его, как железный ошейник — и сидел, обхватив голову руками и глядя в одну точку — на исписанный листок бумаги.
Прошло не меньше получаса, прежде чем Дел медленно встал и пошел по квартире, по их дому, по их с Карен дому. Игрушечный тигренок таращился на него со спинки дивана — его она оставила. Светильники — они выбирали их вместе. Ковер. Столик. Все было пропитано знакомым нежным запахом. Скоро он выветрится — и после этого не будет ничего. Только это письмо.
Он снова сел и уставился в глаза тигренку. Тот смотрел грустно и насмешливо, словно говорил: «Что, обоих нас бросили?»
Казалось, в груди скручивается какая-то пружина — все туже и туже, мешая дышать. Дел оглянулся, увидел пустую комнату, темноту за окном, и внезапно ему стало страшно — он вспомнил их первую встречу. Темные улицы, и она там одна — и никого нет рядом, чтобы защитить ее.
Он словно воочию увидел лицо Джейка и вскочил. В голове осталась только одна мысль — где-то там Карен, и он должен ее найти, иначе... иначе просто не будет ничего.
Телефона Томми Дел не помнил, но запомнил дом. Не стал дожидаться лифта, бегом взлетел на третий этаж — и застыл перед запертой дверью, только сейчас вспомнив, что уже почти полночь.
В голове промелькнули слова Карен: «Там всегда кто-то дежурит,» — и он изо всей силы забарабанил кулаком в дверь. Прислушался, — ему показалось, что послышался какой-то слабый звук — и снова ударил, как бы вымещая на двери всю свою боль.
Внезапно дверь приоткрылась и Дел чуть не упал, качнувшись вперед. Первое, что он увидел, был револьвер 45 калибра, направленный ему в живот. Второе — Томми, в руке которого и находился этот револьвер.
— А, это ты, парень, — казалось, толстяк ничуть не удивился — отступил на шаг, давая Делу войти, и немного опустил руку с револьвером.
— Где она?
— Потерял девочку? — вместо ответа спросил Томми, запирая дверь.
— Где она? — растерянно и беспомощно повторил Дел, ему стало ясно, что Карен здесь нет, и надежда, которая гнала его вперед, была напрасна.
— Не знаю, — Томми уловил его недоверчивый взгляд и пожал плечами, — действительно, не знаю, — и тяжело вздохнул.
Вернувшись в кабинет, Томми сунул револьвер в ящик стола, плюхнулся в кресло и кивнул Делу, который вошел вслед за ним — сам не зная, зачем.
— Слушай, парень, налей-ка себе виски да и мне заодно. Раз уж пришел — поговорим.
Дел молча, двигаясь, как автомат, достал бутылку — он помнил, где Карен брала ее прошлый раз. Карен... Он взглянул на диван, словно в попытке повернуть время вспять и снова увидеть ее, свернувшуюся клубочком на этом диване.
Но в комнате были только они двое. Он налил два стакана, удостоился похвалы: «Ну и умница!» и сел напротив Томми.
— Значит, говоришь, ушла девочка, — Томми задумчиво кивнул, как бы отвечая собственным мыслям.
— Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Да как сказать... Пожалуй что и знаю, — он снова вздохнул и уставился на Дела своими пронзительными черными глазами, как бы изучая его и не зная, стоит ли с ним вообще разговаривать. — Она хоть сказала тебе, почему уходит?