— Ничего больше, кроме отвратительного характера.
— Могу себе представить, — сказала Ольга. — У меня бы на его месте тоже испортился характер.
— Не можете, — криво улыбнулся Виталий. — Этот мальчишка обозлен на весь свет и совершенно неуправляемый. Родители вынуждены были изолировать его от остального мира в своей пятикомнатной квартире. Естественно, что это не улучшило его характер. Он может сказать вам что угодно и все, что угодно, попытаться сделать.
— Ладно, я уже поняла, что этот кадр не вызовет у меня горячей любви. Я уже женщина взрослая и хамство больного ребенка как–нибудь перетерплю. А лечить его попробую не эмоциями, а напрямую. Получится — хорошо, не получится — значит, не судьба.
Открыл им отец клиента.
— Сергей Станиславович, — представился он. — Проходите, пожалуйста. Вам говорили об особенностях моего сына? Мне жутко неудобно, что Рогожин прислал именно вас — молодую девушку.
— Ему не из кого было выбирать, — улыбнулась Ольга. — Я у него такая одна. Я как–нибудь перенесу выходки вашего сына и почти уверена в том, что смогу ему помочь, но у меня будет одно условие, которое для лечения является обязательным. Вы должны на час оставить меня с вашим сыном наедине. Обещаю, что получите его от меня целым и гораздо более здоровым. Принимаете?
— Это связано с особенностями вашего лечения?
— Нет, это связано с особенностями вашего сына. С нормальным ребенком я не выдвигала бы таких требований.
— Что вы хотите делать?
— Пока не могу вам этого точно сказать. Мои действия будут зависеть от того, что будет вытворять он. Решайте, пожалуйста, быстрее. Ваш сын у меня сегодня третий, каждый сеанс здорово изматывает, и я уже за сегодня устала. Или вы мне доверяете, или нет.
— Хорошо, я на час уйду. Дома еще один человек, который присматривает за сыном, он уйдет вместе со мной.
— Оставьте мне номер вашего мобильного на случай, если я закончу раньше, чтобы не бросать вашего сына одного в квартире.
Сергей Станиславович и здоровенный нянь надели теплую одежду и вышли из прихожей. На всякий случай Ольга закрыла замок на внутреннюю защелку и позвонила в машину Игорю.
— Я всех вытурила и приступаю к лечению. Постараюсь уложиться побыстрее.
Мальчишка был худой и дохлый и выглядел на свои двенадцать лет. Вид он имел ухоженный, но дорогую одежду надел демонстративно небрежно. Кирилл — имя Ольга узнала у отца — сидел за мощным компьютером и играл в какую–то игру, состоявшую из мордобоя и стрельбы.
— Привет, — поздоровалась Ольга. — Оторвись от компа, нужно поговорить.
— Некогда мне с тобой болтать! — отрезал он. — Не видишь, я в онлайне. Посиди где–нибудь тихо, когда закончу с игрой, займусь тобой.
— Ладно, — согласилась Ольга. — Черт с тобой, играй. Может быть, так даже лучше.
Она взяла другой стул, поставила его метрах в трех от мальчишки и села, привычно перейдя на внутреннее зрение. Однако, работать ей не дали. Видимо, Кирилл ожидал, что она возмутится пренебрежительным отношением и позволит ему проявить себя во всей красе. Ее покладистость выбила его из колеи, но ненадолго.
— Ты чего на меня вылупилась? — спросил он, выключив компьютер и развернувшись на стуле в ее сторону. — Тебя отец привел мне для траханья? Вот и иди в спальню раздеваться!
— А чем будешь трахать, щенок? — усмехнулась Ольга. — Авторучкой?
— Ах ты, соска! — вызверился мальчишка и тут же слетел со стула, сбитый оплеухой.
— Тому, кто может лечить, ничего не стоит и убить, — назидательно сказала Ольга. — Или отрезать один поганый язык. По кускам.
— Не посмеешь, — не очень уверенно сказал он. — Отец знает, что ты осталась здесь. И Владимир тоже.
— Хочешь проверить? Нет? Вот и умница. Тогда рассей мое недоумение. Я прекрасно понимаю, как тяжело в твои годы узнать, что жизни тебе отпущено всего ничего. И как эта несправедливость может жечь сердце и вызывать гнев и протест. Могу даже понять то, что ты этот гнев обратил на близких: они хоть и невольно, но стали виновниками твоей трагедии, и никакими материальными благами такое не загладишь. Но вот в чем виновата конкретно я? Меня попросили тебе помочь. Поверь, я могу отказаться от твоего лечения и ничего при этом не потеряю. Деньги за него возьмут чисто символические в расчете на то, что твой отец расплатиться услугами, связанными с его профессиональной деятельностью. Но меня это не касается. Скажу, что твой случай не лечится, и никто даже не усомниться.
— А, по–твоему, он лечится?
— Не знаю, Кирилл. У меня было уже много пациентов с так называемыми безнадежными заболеваниями, и я их всех излечила. Но такого, как ты, пока не было. Так что, может, лучше не хамить, а помочь мне тебя вылечить? Разве ты не хочешь жить?