— Не хочется мне вас отпускать, если честно, даже с нашей охраной. Но твоя жена всенародно обещала это лечение, и отказа никто не поймет. Да и затея с поиском учеников выглядит привлекательной. Чем поедете?
— Жена терпеть не может авиацию, но ей пришлось согласиться на вертолет, другие варианты или слишком медленные, или ненадежные. Вертолет — самое оптимальное решение, по крайней мере, в центральной части России.
— Они меня принимают за сексуальную маньячку! — плакалась Ольга мужу. — В каждом интернате одно и то же. Стоит только поработать с детьми, которые буквально вытягивают все жизненные силы, как тут же подкатывают персонал во главе с директрисой с просьбой посмотреть сначала их детей, а потом и их самих. А у меня силы на нуле! А запрешься с тобой на полчаса с целью подзарядки, так потом начинают кривить морды, причем не до лечения, а уже после. Двенадцать интернатов и только пять потенциально способных к магии детей, да и то все почему–то девочки. Мне кажется, что я взвалила себе на плечи неподъемную ношу. Люди везде одинаковы, и им плевать на то, в состоянии я их лечить или нет! А я уже не могу любить тебя с целью! Это неправильно, это аморально! Когда такое было время от времени, с этим можно было как–то мириться. Но сейчас это превращается в систему! Нужно срочно прекращать поездку и придумывать другую схему лечения!
— Ольга Александровна! — послышался из–за двери голос начальника охраны. — К вам можно?
— Заходите, Виктор Павлович. Вы чем–то встревожены?
— Мы заблокировали мобильную связь и отключили стационарные телефоны, но какая–то падла все же умудрилась позвонить. Другого объяснения у меня нет. Сейчас на площади перед интернатом начинает собираться народ. В основном это женщины с маленькими детьми. Нужно, пока не поздно, уносить ноги. Разговаривать с толпой бесполезно, нас никто не будет слушать.
— Мы все здесь закончили, можно уезжать, — сказал Игорь. — Выводите людей.
Когда Славины с семью бойцами охраны собрались у выхода, оказалось, что интернат уже полностью окружен людьми, и к машинам не пробиться.
— Нам здесь не пройти, они меня просто не выпустят! — Ольга повернулась к мужу. — Мне достаточно было одного взгляда, чтобы это понять. В передних рядах стоят женщины с детьми на руках. С больными детьми! И они мне скажут, что их дети ничуть не хуже тех, к которым я приехала. Убеждать там кого–нибудь бесполезно. Эти люди отчаялись и готовы на все, чтобы вылечить детей. Это не мог быть звонок из интерната, Виктор! Они не смогли бы собраться так быстро и в таком количестве! Это нас заложил кто–то на аэродроме, как только прилетели. Поэтому у этих было время.
— Ты ничего не можешь сделать? — спросил Игорь.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Их там несколько сотен, а я совсем пустая! Да даже будь я полна сил, все равно я из них и половины не вылечу, а значит, меня не отпустят! А применять против них силу я все равно не стала бы.
— Виктор Павлович! — Игорь повернулся к начальнику охраны. — Срочно связывайтесь с экипажем, пусть летят сюда. Будем эвакуироваться с крыши интерната.
— С возвращением, ребята! — к высадившимся с вертолета Славиным подошел Рощин. — Я уже в курсе ваших перипетий. Пойдемте к машинам, сейчас поедем домой. Что–то ты плохо выглядишь, Ольга! Синяки под глазами — я их у тебя вообще никогда не видел — да и сами глаза… Плакала?
— Поехали, Алексей, — Игорь взял оставшийся у них саквояж. — Мы немного устали. Двенадцать часов полета в вертушке с посадкой на дозаправку, а до этого лечение интерната по полной программе и бегство, как в голливудских боевиках, по лестнице в вертолет… А кое у кого имеет место еще и разочарование в людях.
— Не слушай ты его, Леша, ни в ком я не разочаровалась. Просто плохо я все продумала, а в управлении понадеялись на воздушный транспорт и засекреченный маршрут. А все нужно было делать совсем не так. А люди бывают разные, и, когда им или их близким плохо, они редко демонстрируют свои самые лучшие качества. Сплошь и рядом бывает совсем наоборот. А мне захотелось все сделать наскоком, за что нас и наказали. Поехали домой, я действительно чувствую себя не лучшим образом. Ничего страшного, нужно только немного отдохнуть. Мы отсутствовали две недели. Было что–нибудь важное?
— Садитесь, ребята, я поведу сам. Вторая машина? Конечно, охрана. Есть приказ никуда вас без охраны не выпускать. Давайте саквояж в салон, места много. А куда дели второй? Оставили в интернате?