— Ты как?! — крикнул он Ольге.
— Я, в отличие от тебя, в полном порядке. Зачем ты бежал, да еще с больной ногой? Я этого придурка и без тебя научила уму–разуму. Пойдем домой, буду тебя лечить. Обопрись на меня, будет легче.
Естественно, он отказался от ее помощи и доковылял до квартиры самостоятельно. Когда дома сняли испачканные брюки, на ноге, помимо ушиба, обнаружилась большая ссадина.
— Промой все водой и ложись на тахту, — сказала Ольга, — а я пока расстелю постель. Даже с помощью моей магии такое будет заживать весь день.
Игорь промыл рану, лег на тахту и попытался натянуть на себя одеяло.
— Одеялом прикрой только ступни ног и ложись на левый бок, чтобы рана ни с чем не соприкасалась, — отчитала его Ольга. — Да не стесняйся ты так! Подумаешь — мужик в трусах! Я тебя видела и без них.
— Взялась лечить, так лечи.
— А я, по–твоему, чем занимаюсь? Можно вылечить, просто посидев рядом с тобой часа три–четыре, а можно и за полчаса любви. Она дает сумасшедший выброс энергии, и все затягивается прямо на глазах. Но разве от тебя дождешься? Придется сидеть.
— Меня устроит и первый способ. А ты, пока ничем не заняты, расскажи мне о мире Занги.
— В ее воспоминаниях нет ничего интересного. Обычное племя кочевников, скучная и убогая жизнь. Она сама так, естественно, не считала, по крайней мере, до слияния со мной. Их мир застыл на уровне бронзы и либо не желает развиваться дальше, либо ему не дают.
— Кто не дает? Сакты?
— Скорее всего. Это основной мир, который поставляет им рабов для самых разных нужд. Кроме кочевников, там есть и оседлые народы, у которых много городов.
— А какие они сами внешне?
— Очень похожи на нас, но руки и ноги гораздо длиннее. Я, по мнению Занги, коротконожка. Череп тоже удлиненной формы. Самое главное — это то, что каждый второй обитатель того мира обладает магическими способностями.
— Это не помогает им противостоять сактам.
— И как, по–твоему, дикари могут сопротивляться звездной цивилизации?
— Ты говоришь о Занге как о посторонней. Как все–таки произошло слияние и что ты чувствуешь?
— Сложный вопрос, — задумалась Ольга. — Несомненно, часть ее личности слилась с моей, но чувствую я себя все–таки человеком. Может быть, это оттого, что мои человеческие качества проявляются в привычных для меня обстоятельствах?
— Ты хочешь сказать, что если попадешь в неприятности и не сможешь справиться, то может возобладать ее личность?
— Может, и возобладает, но это не пугает. Она не чужая, а часть меня. Я знаю всю ее жизнь, все ее радости и огорчения, все ее маленькие секреты, вообще все, что обычно помнят о своей жизни люди.
— Так это она меня ночью изнасиловала?
— Она посмотрела мои воспоминания, и ей стало любопытно и захотелось все почувствовать самой, — засмеялась Ольга. — Я на такое не решилась бы. И знаешь, я ей благодарна. С тобой только так и надо!
— Еще одна такая выходка — и мы расстанемся. Отдам тебе документы и все твои деньги — скатертью дорога! С твоими талантами не пропадешь.
— А не загнешься потом от тоски?
— Может быть, и загнусь, но не буду твоей игрушкой.
— Глупый! — Она прижалась головой к его плечу. — Это был первый и последний раз, когда в любви не учитывалось твое мнение. Обещаю, что этого больше не повторится. Но ты все–таки подумай и о моих интересах. Легко ли взрослой женщине, запертой в теле юной девушки, да еще на пару с инопланетной девчонкой, терпеть пренебрежение любимого человека? В Российской Империи девушки выходили замуж в тринадцать лет, а возраст в шестнадцать был введен, если не ошибаюсь, где–то в середине девятнадцатого века. Если наши предки отгрохали такую империю, значит, не такие уж плохие были тогда законы. А если еще учесть акселерацию…
— Опять ты за свое! Я же попросил тебя подождать, неужели это так тяжело?
— Тяжело! — засмеялась Ольга. — Но я, так и быть, подожду. Ты надумал уже, чем будем заниматься завтра?
— Сходим в компьютерный салон и возьмем для тебя офисный комп. Ты никогда не играла в игры, поэтому не будем покупать ничего навороченного. У меня дома оптика, так что возьмем еще маршрутизатор и подключим тебя к интернету. Заодно подумай, что мы с тобой еще не купили.
— Я подумаю. Слушай, а Яковенко у нас по–прежнему работает мэром?
— Откуда я знаю, работает он или нет? Но он последний, кого выбрали на эту должность. А зачем он тебе?
— Ты знаешь моих подруг через одну, а в них числится и его жена. Когда я собиралась отсюда уйти, она серьезно заболела. Я не больше тебя люблю чиновников, но наш мэр из относительно порядочных. Если я помогу выкарабкаться его жене, он будет благодарен и в случае необходимости отработает. Нам с тобой такая поддержка может оказаться полезной.